§ 1. Понимание задач
     международного уголовного права

В большинстве работ авторы указывают на то, что принципы и нор-
мы международного уголовного права регулируют сотрудничество
государств и международных организаций в борьбе с преступно-
стью либо с преступлениями, предусмотренными международными
договорами1.
	Да, действительно, в основополагающих документах международ-
ного права прямо говорится о необходимости «поддерживать меж-
дународный мир и безопасность», для чего необходимо принимать
эффективные коллективные меры для предотвращения либо устра-
нения угрозы миру. Устав ООН от 26 июня 1945 г. (далее — Устав
ООН) прямо говорит о том, что данные цели осуществляются путем
развития «международного сотрудничества в разрешении проблем
экономического, социального и гуманитарного характера»2.

	1 См., напр.: Панов В.П. Указ. соч. С. 15.
	2 Пункты 1, 3 Устава Организации Объединенных Наций от 26 июня 1945 г. //
	Устав Организации Объединенных Наций и Статут Международного суда: офи-
	циальное издание ООН. Нью-Йорк, 1968. С. 7.


При этом рост преступности является одной из главных социаль-
ных угроз современности — угрозой, с которой в современном мире
нряд ли может справиться одно отдельно взятое государство, пусть
даже и наиболее сильное. Глобализация угрозы международной пре-
ступности отмечается подавляющим числом авторов, также как и не-
обходимость всемерного сотрудничества государств как субъектов
международного права в борьбе с ней1.
	Многочисленные акты международного права также расценива-
ют рост преступности как одну из наиболее значительных угроз меж-
дународному миру и безопасности.

	Так, например, в Венской декларации о преступности и правосудии
	от 20 апреля 2000 г. особо отмечалось, что государства — члены
	ООН, будучи обеспокоены воздействием на общество результатов
	совершения серьезных преступлений, имеющих глобальный харак-
	тер, «убеждены в необходимости двустороннего, регионального и
	международного сотрудничества в области предупреждения пре-
	ступности и уголовного правосудия».

        При этом в новейших международно-правовых актах указывает-
ся, что наряду с преступлениями против мира и безопасности все-
го человечества государствам необходимо совместно бороться с теми
деяниями, которые, казалось бы, традиционно считались преступны-
ми в соответствии с национальным законодательством.

	Так, например, на особую угрозу в развитии международного со-
	трудничества в экономической сфере в виде коррупции и взяточ-
	ничества указала Декларация ООН о борьбе с коррупцией и взя-
	точничеством в международных коммерческих операциях2. В на-
	званном документе указывается на необходимость принимать
	«эффективные и конкретные меры по борьбе со всеми формами
	коррупции, взяточничества и связанными с ними противоправны-
	ми действиями».

        1См., напр.: Богатырев А.Г. Международное сотрудничество государств по борьбе
	с преступностью. М.. 1989; Галенская Л.Н. Международная борьба с преступно-
	стью. М., 1972; Галенская Л.Н. Сотрудничество государств в борьбе с преступно-
	стью. Правовые проблемы. Л., 1978; Карпец И.И. Международная преступность.
	М„ 1988; и др.
	2Утверждена резолюцией 51/191 Генеральной Ассамблеи от 16 декабря 1996 г. //
	Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, пятьдесят первая сессия, Допол-
	нение № 49 (А/51/49). С. 173-174; СПС «КонсультантПлюс».

	При этом государства должны, «в соответствии со своими меж-
дународными обязательствами (выделено мной. — А. К.) обеспе-
чивать эффективное применение действующих законов, запреща-
ющих взятки, ...содействовать принятию законов в этих целях там,
где их не существует» и призывать находящиеся под их юрисдикци-
ей лица «содействовать достижению целей настоящей Декларации»
(ст. 1).
        Подобные указания, предписывающие государствам применять
        либо изменять собственное национальное уголовное законодатель-
        ство в силу международных обязательств, можно найти и в иных до-
        кументах международного права: например, в Единой конвенции о
        наркотических средствах от 30 марта 1961 г. Подчеркнем при этом
        еще раз: акты международного права предписывают государст-
        вам сотрудничать в предотвращении и наказании не только престу-
        плений против мира и безопасности человечества и преступлений
        международного характера, но и в борьбе с преступлениями «на-
        ционального» характера. В ряде международных договоров прямо
        указывается на необходимость юридической оценки содеянного «в
        рамках своего национального законодательства»1.

        Подобные положения международного права позволяют сделать
следующие важные выводы:
	1) международное сотрудничество в борьбе с преступностью
	   (как публично-правовая процедура) является не столько
	   предметом международного уголовного права, сколько сред-
	   ством реализации методов последнего, т.е. нормы, регла-
	   ментирующие подобное сотрудничество, составляют одну из
	   юридических основ международного уголовного процесса;
	2) исходя из буквального понимания подавляющего большин-
	   ства действующих международных актов уголовно-правового
	   характера, можно в качестве задачи международного уголов-
	   ного права считать борьбу с преступностью.

	Что означает борьба с преступностью в международном уго-
ловном праве?

	1Подобное указание содержится, например, в ст. 7 Конвенции о физической за-
	щите ядерного материала от 3 марта 1980 г. // Сборник действующих договоров,
	соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами.
	Вып. 43. М„ 1989. С. 107-108.

	Как отмечено большинством ранее цитированных авторов, речь
должна идти о борьбе с международными преступлениями и престу-
плениями, традиционно относимыми к преступлениям международ-
ного характера. Однако в настоящее время многие общеуголовные
преступления (в традиционном их понимании) приобретают харак-
тер вышеназванных — например, преступления, связанные с корруп-
цией (взяточничество и др.). Поэтому предупреждение преступно-
сти в международном уголовном праве скорее должно расцениваться
в контексте поддержания мирового правопорядка.
	Если именно таким образом понимать цель «борьбы с преступ-
ностью», становится понятным, почему международное уголовное
право применимо не только на международном, но и на внутригосу-
дарственном уровне, поскольку деяния, признанные преступления-
ми по международному уголовному праву, вполне могут не носить
«классического» международного характера, но угрожать общеми-
ровому правопорядку (в первую очередь, в него включается мир и
безопасность человечества) как таковому. Также по этой причине
столь традиционные преступления против прав и свобод человека,
как убийство, умышленное причинение вреда здоровью различной
степени тяжести и т.д. при определенных обстоятельствах приобре-
тают статус преступления по международному праву, так как глав-
ной ценностью в современном мире общепризнаны права и свободы
человека.
	Более того, именно задачей поддержания мирового правопо-
рядка обусловлена возможность применения норм международного
права даже без их имплементации в национальное законодательство,
а также на территории и в отношении граждан тех государств, для
которых нормы международного уголовного права по той или иной
причине не вступили в силу.
	Да, «мировой правопорядок» — понятие глобальное. В него
включаются задачи и обеспечения мира и безопасности человече-
ства в целом, и задачи всемерной охраны прав и свобод личности, и
задачи экологической безопасности и т.д. В принципе, мировой пра-
вопорядок — это совокупность всех интересов, взятых под защиту
всеми отраслями права. Но международное уголовное право ставит
в качестве своей цели защиту мирового правопорядка от тех деяний,
которые именно рассматриваемой отраслью признаются преступле-
ниями.
	Данную задачу международного уголовного права можно опреде-
лить как общепревентивную, ее суть состоит в предупреждении со-
вершения неопределенным кругом субъектов преступлений, преду-
смотренных международным уголовным правом.
	Если провести параллель между общепревентивной задачей
международного уголовного права и предметом юридического ре-
гулирования, то нетрудно заметить, что названная задача дости-
гается путем реализации методов, регулирующих общепредупре-
дительные общественные отношения в международном уголовном
праве.
	С другой стороны, международное уголовное право, очевидно,
преследует решение еще одной задачи — задачи всемерной репрес-
сии лица, совершившего преступление. Действительно, без установ-
ления ответственности за совершение преступления само междуна-
родное уголовное право потеряло бы всякий смысл. При этом, как
уже говорилось, большинство международных актов обязывают
применять к лицу, виновному в совершении международных престу-
плений, самые «суровые», «эффективные» или «соответствующие»
меры наказания.
	На наш взгляд, в репрессивную задачу международного уголовно-
го права входит также и частная превенция в отношении совершив-
ших преступление лиц. На самом деле, если под частной превенци-
ей понимать недопущение повторения совершения лицом преступле-
ний посредством применения мер уголовно-правового воздействия,
то данное положение вполне применимо к международному уголов-
ному праву.
	
        Таким образом, международное уголовное право имеет две
	основные задачи — общепревентивную (обеспечение мирового
	правопорядка) и репрессивную (всемерное наказание виновного
	в совершении преступления лица).

        Может возникнуть вопрос об иерархии названных задач. Впол-
не допустимы доводы за признание той или иной задачи междуна-
родного уголовного права в качестве приоритетной. Однако, на наш
взгляд, в силу понимания комплексного характера предмета и мето-
дов юридического регулирования, характерных для рассматривае-
мой отрасли права, разделить обе эти задачи на «более» и «менее»
главную вряд ли целесообразно и возможно.

	Поэтому представляется, что обе названные задачи преследуют-
ся международным уголовным правом в равной степени и, в принци-
пе, равны по своей значимости.
	Это суждение подтверждается тем доводом, что решению назван-
ных задач в равной мере соответствуют такие методы, как установле-
ние преступности деяния в международном уголовном праве, а также
устрашение потенциального преступника наказанием.
И еще одно интересное замечание. Как уже отмечалось, мно-
гие нормы международного уголовного права прямо предписывают
установление преступности и наказуемости того или иного деяния
в национальном законодательстве государств. Такая тенденция во-
все не означает подмену национального уголовного права междуна-
родным.
	Международное уголовное право способствует большей унифи-
кации уголовной ответственности за совершение самых серьезных
преступлений и, в конечном итоге, может расцениваться в качестве
своеобразного «знаменателя» в отмеченном сближении националь-
ных уголовно-правовых систем современного мира1. Такое свойство
международного уголовного права также позволяет более эффектив-
но решать присущие ему задачи.
	С точки зрения общей теории права, начальным звеном действия
любой отрасли права являются юридические нормы последней. Сле-
дующим звеном в юридическом регулировании выступают субъек-
тивные права и субъективные обязанности, совокупность которых
образует правовое отношение (правоотношение)2.
	Как известно, правоотношение должно соответствовать целям
той или иной отрасли права. На наш взгляд, международное уго-
ловное право преследует две основные задачи — общепревентивную
(обеспечение мирового правопорядка) и репрессивную (всемерное
наказание виновного в совершении преступления лица).
 	Следовательно, установление преступности деяния и ответ-
	ственности за его совершение в международном уголовном праве
	является основным средством достижения целей самого между-
	народного уголовного права.

	1 См.: Наумов A.B. Сближение правовых систем как итог развития уголовного пра-
	ва XX в. и его перспектива в XXI в. // Государство и право. 1998. № 6. С. 50-58.
	2 См.: Алексеев С.С. Право. С. 66-67.


Виды преступлений в международном уголовном праве

В науке международного уголовного права предложено несколько
классификаций преступлений.
	Так, И.И. Карпец считает, что существуют следующие группы
преступлений международного характера: международные престу-
пления (к которым относятся преступления против мира и безопас-
ности человечества) и преступления международного характера1.
Аналогичная классификация выдвинута и В.П. Пановым2.
	На неоднородность преступлений по международному уголовно-
му праву и их классификацию по двум группам указывали и зарубеж-
ные авторы (К. Сальдана, Н. Политис)3.
	И.И. Лукашук и A.B. Наумов преступления против мира, воен-
ные преступления и преступления против человечности объединили
единым определением — «преступления по общему международному
праву» (сформулированные в ст. 6 Устава Нюрнбергского трибуна-
ла), а остальные преступления обозначили как «конвенционные»4.
	Что может находиться в основе классификации преступлений
в международном уголовном праве?
	В теории международного права существует несколько осно-
ваний для классификации преступлений. В частности, Д.Б. Левин
предлагал считать международные преступления государств и меж-
дународные преступления физических лиц разными категориями и
соответственно относить их к компетенции международного и на-
ционального уголовного права5. Против данной позиции выступили
И.П. Блищенко и И.В. Фисенко, по мнению которых не может суще-
ствовать двух «одноименных» определений агрессии, геноцида и пр.,
применимых к различным субъектам6.
	Если опереться на отечественное законодательное определение
видов преступлений, то они зависят от характера и степени обще-

1 См.: Международное уголовное право / под ред. В.Н. Кудрявцева. С. 121-125.
2 См.: Панов В.П. Указ. соч. С. 53, 67.
3 См.: Международное уголовное право / под ред. В.Н. Кудрявцева. С. 52.
4 См.: Лукашук И.И., Наумов А.В. Указ. соч. С. 112.
5 См.: Левин Д.Б. Ответственность государств в современном международном пра-
ве. М„ 1966. С. 40.
6 См.: Блищенко И.П., Фисенко И.В. Указ. соч. С. 20-21.


ственной опасности деяния (ст. 15 УК РФ). Но автоматически при-
менить такой поход для определения видов преступлений в между-
народном уголовном праве вряд ли возможно — такие посягатель-
ства могут быть настолько различными, что их сопоставление между
собой только по степени тяжести отрицательного воздействия по-
просту абсурдно (как, например, можно сопоставить тяжесть акта ге-
ноцида и незаконного радиовещания?).
	Представляется более приемлемым и обоснованным говорить о
видовой классификации преступлений в международном праве в за-
висимости от понимания объекта этих преступлений.
	Любое международное преступление посягает на общий объ-
ект — интересы мирового правопорядка. При этом общий мировой
правопорядок состоит из различных родовых групп юридических
интересов и благ.
	Мы считаем, что в основу видовой классификации преступлений
в международном уголовном праве должен быть положен родовой
объект преступного посягательства как своего рода «интегрирован-
ный» знаменатель и степень тяжести совершенного деяния, а также
его отличия от других преступных посягательств. При этом не следу-
ет забывать, что многие преступления могут одновременно посягать
на несколько родовых объектов уголовно-правовой охраны в меж-
дународном праве, поэтому такие преступления мы будем относить к
той группе, для которой родовой объект посягательства является из-
начальным, определяющим.

	Приведем пример. Геноцид как деяние, имеющее своей целью пол-
        ное либо частичное уничтожение демографической группы населе-
        ния, может совершаться и в мирное, и в военное время. При этом
        акт геноцида может «оправдываться» требованиями военного вре-
        мени. К какой группе преступлений надо отнести состав геноци-
        да в целом? Представляется, что любой акт геноцида изначально
        причиняет вред интересам безопасности человечества, хотя, буду-
        чи осуществлен в военное время, он также подпадает под признаки
        военного преступления. Поэтому любое деяние, образующее пре-
        ступление геноцида, следует определить как преступление против
        безопасности человечествариведем пример. Геноцид как деяние, имеющее своей целью пол-
.

	Такой подход мы будем использовать при определении видо-
вой классификации преступлений в международном уголовном пра-
ве. В любом случае не следует забывать, что любая классификация
условна и не лишена методологических недостатков.
	Попытаемся выдвинуть классификацию преступлений по между-
народному уголовному праву на основе сопоставительного анализа
рассмотренных выше понятий «преступление» и «состав преступле-
ния» по международному уголовному праву.
	Следуя традиции отечественной доктрины уголовного права,
представляется допустимым говорить о наличии четырех элементов
в любом составе преступления: объекта и объективной стороны со-
става преступления (объективные элементы), субъекта и субъектив-
ной стороны (субъективные элементы). Соответствие элементов и
признаков состава преступления в международном уголовном праве
можно представить следующим образом.
							Таблица 2

	Обычно в отечественной теории уголовного права производит-
ся классификация составов преступлений по тем или иным осно-
ваниям. Так, например, в зависимости от характера и степени об-
щественной опасности преступления, выделяют основной, квали-
фицированный, особо квалифицированный и привилегированный
составы; по законодательной конструкции — формальный и мате-
риальный и пр.
	Представляется, что в силу отсутствия единого кодифицирован-
ного акта в международном уголовном праве вряд ли можно прове-
сти последовательную обоснованную классификацию составов пре-
ступлений по традиционным основаниям.

	Тем не менее (но весьма осторожно) все-таки можно говорить,
что с позиции конструкции объективной стороны составов престу-
плений, последние в международном уголовном праве можно разде-
лить на:
   • формальные — норма содержит указание только на деяние,
	без описания каких-либо последствий (например, захват воз-
	душного судна определен в ст. 1 Конвенции о борьбе с захва-
	том воздушных судов как действие, выраженное в незакон-
	ном, путем насилия или применения насилия либо иным за-
	пугиванием, захвате воздушного судна или осуществлении
	контроля над последним);
   • материальные — норма содержит указание на обязатель-
	ное последствие в результате совершенного деяния (напри-
	мер, такое «серьезное нарушение законов и обычаев, при-
	менимых в международных вооруженных конфликтах», как
	убийство или ранение комбатанта, который, сложив оружие
	или не имея больше средств защиты, безоговорочно сдался —
	п. «b» ч. 1 ст. 8 Римского Статута);
   • формально-материальные — норма содержит указание
	как на деяние, так и на последствие, причем для вменения до-
	статочно установить хотя бы одно из них (например, опреде-
	ление геноцида одновременно как убийства представителей
	той или иной демографической группы, равно как принятие
	мер, рассчитанных на предотвращение деторождения в среде
	такой группы — ст. III Конвенции о геноциде).

	Исходя из того, что задачей международного уголовного права
является обеспечение и поддержание мирового правопорядка, мож-
но сделать вывод о том, что мировой правопорядок является общим
объектом всех преступлений по международному уголовному пра-
ву. При этом под мировым правопорядком надо понимать всю сово-
купность благ и интересов, охраняемых системой международного
права в целом.
	Понятно, что такая совокупность чрезвычайно обширна — в нее
включаются самые разнообразные правовые интересы: интересы
обеспечения и охраны прав и свобод личности, и интересы поддер-
жания мира, интересы развития человечества в целом, и интересы
мировой экономики и т.д.
	В силу разнообразия составных частей мирового правопорядка
мы сталкиваемся с разнообразием составов преступлений по между-

народному уголовному праву. Как уже говорилось, нередко трудно
найти основание, по которому то или иное преступление (традици-
онно считавшееся таковым только по национальному закону) стано-
вится преступлением международного характера.
	Нам представляется, что такое основание есть. Если та или иная
отрасль международного права берет под свою охрану тот или иной
правовой интерес, а международное уголовное право устанавлива-
ет преступность посягательства на такой интерес, то последний ста-
новится составной частью мирового правопорядка, защищаемого
уголовно-правовыми способами.
	Таким образом, составные части мирового правопорядка — груп-
пы однородных юридических благ и интересов, взятых под охрану
международным уголовным правом, можно расценивать как родо-
вые объекты преступлений по международному уголовному праву.
	В соответствии с родовым объектом посягательства возможна
классификация преступлений, о которой будет сказано в следующем
параграфе.
	Наконец, непосредственным объектом преступления по меж-
дународному уголовному праву будет тот юридический интерес, ко-
торому причиняется вред конкретным преступлением. Особенно-
стью преступления по международному уголовному праву является
то, что оно обычно является многообъектным, т.е. причиняет вред
одновременно нескольким непосредственным объектам. Однообъ-
ектное преступление в данной отрасли — скорее исключение, чем
правило. Таким образом, позволительно говорить о возможности
выделения дополнительного объекта преступления в международ-
ном уголовном праве, т.е. того объекта, которому всегда (и наряду с
непосредственным) преступлением причиняется вред.
	Действительно, например, в не раз упоминавшемся преступле-
нии геноцида всегда и изначально вместе с интересами безопасности
всего человечества будет причиняться вред интересам жизни и здо-
ровья представителей той или иной демографической группы. При
этом последние интересы являются дополнительным объектом дан-
ного преступления.
Итак, иерархию объектов уголовно-правовой охраны в между-
народном праве можно представить следующим образом:
      • общий объект — мировой правопорядок как совокупность
	всех юридических благ и интересов, определенных системой
	международного права в целом и охраняемых международ-
	ным уголовным правом;
      • родовой объект — составная часть общего объекта, пред-
	ставляющая собой группу однородных юридических благ и
	интересов, охраняемых международным уголовным правом;
      • непосредственный объект — тот правовой интерес, на ко-
	торый посягает конкретное преступление по международно-
	му уголовному праву.

        Элемент состава, называемый объективной стороной, является
совокупностью признаков, характеризующих деяние и наступающие
в результате его последствия, т.е. объективная сторона преступле-
ния — это его проявление вовне.
	Объективизация преступления начинается с поведения чело-
века — именно поэтому ключевую роль в понимании объективной
стороны играет деяние, совершаемое лицом, при этом такое деяние
должно быть одновременно противоправным, осознаваемым и во-
левым. Именно эти характеристики деяния как уголовно-значимого
поведения человека были выработаны теорией уголовного права.
Как ранее говорилось, в международном уголовном праве, в принци-
пе, допускаются обе формы преступного деяния: как действие, так и
бездействие. Последнее имеет место, например, при неоказании по-
мощи на море. Однако в подавляющем большинстве случаев престу-
пление совершается действием (действиями), т.е. активным поведе-
нием субъекта.
	При этом вполне справедливо замечание И.П. Блищенко о том,
что объективно многие международные преступления представляют
собой «сложную и разветвленную деятельность многих лиц», осу-
ществляемую на протяжении многих лет и даже десятилетий1. На это
же обстоятельство обращал внимание А.Н. Трайнин, говоря о том,
что «преступление против человечества складывается не из эпизоди-
ческого действия (удар ножом, поджог и т.п.), а из системы действий,
из определенного рода «деятельности» (подготовка агрессии, поли-
тика террора, преследование мирных граждан и т.п.)»2.
	Особенностью объективной стороны преступлений в междуна-
родном уголовном праве, на которую справедливо указывали авто-

	1См.: Международное уголовное право / под ред. В.Н. Кудрявцева. С. 69.
	2Трайнин А.Н. Защита мира и уголовный закон. М., 1969. С. 316.


ры, является то, что большинство преступлений в международном
уголовном праве имеет формальный состав1.
	Одновременно немало составов преступлений в международном
уголовном праве носят формально-материальный характер (гено-
цид, большинство военных преступлений), где ответственность уста-
навливается альтернативно либо за действие, либо за наступившее
последствие.
	В случаях, когда для вменения состава преступления требуется
установление преступных последствий, необходимо устанавливать
причинную связь между деянием (деяниями) и этими последстви-
ями. В литературе особо подчеркивалось, что именно этот элемент
«исключительно сложен» во многих преступлениях по международ-
ному уголовному праву в силу наличия многочисленных «звеньев»
между деянием и последствием.
	Действительно, еще на заседании Нюрнбергского трибунала от-
мечалось, что подсудимые «захватили германское государство и пре-
вратили его в разбойничье государство, подчинив своим преступным
намерениям всю исполнительную мощь государства... Этому содей-
ствовали все руководители всех прочих учреждений и оказывали
этому поддержку... Ни одно из учреждений не хотело уклониться, так
как газовые камеры и уничтожение в целях приобретения жизненно-
го пространства являлись выражением высшей идеи режима, а этим
режимом были они сами»2.
	Во многих составах преступлений непосредственное юридическое
значение приобретают те признаки объективной стороны, которые
традиционно расцениваются как факультативные (время, место, об-
становка, орудия, средства и способ совершения преступления).

	Так, например, Женевские конвенции о защите жертв военных кон-
        фликтов 1949 г. и Дополнительные Протоколы к ним специально
        оговаривают ситуацию международного вооруженного конфликта,
        с одной стороны, и вооруженного конфликта немеждународного ха-
        рактера — с другой. При этом «ситуация» совершения многих во-
        енных преступлений одновременно и неразрывно характеризуется
        временем, местом и обстановкой их совершения.ак, например, Женевские конвенции о защите жертв военных кон-


        1 См.: Панов В.П. Указ. соч. С. 34.
	2 Нюрнбергский процесс. Т. II. М„ 1955. С. 600.


	С другой стороны, особенным содержанием в международном
уголовном праве характеризуется и способ совершения преступле-
ния как определенный порядок, метод, последовательность прие-
мов осуществления преступного деяния. Способ совершения пре-
ступления все в большей мере приобретает характеристики со-
вершения самого деяния, причем неразрывно связанные с ним.
Отметим, что в отечественной теории также предлагалось не выде-
лять способ совершения преступления в качестве самостоятельного
признака объективной стороны, а расценивать его как признак са-
мого деяния1.
	Многие международные преступления конструктивно могут но-
сить характер длящихся и продолжаемых.
	Длящиеся преступления характеризуются непрерывным осу-
ществлением состава определенного преступного деяния. Сле-
довательно, длящееся преступление — это действие или бездей-
ствие, сопряженное с последующим длительным невыполнени-
ем обязанностей, возложенных на виновного международным
уголовным правом (например, захват и удержание заложников).
Длящееся преступление начинается с момента совершения пре-
ступного действия (бездействия) и кончается вследствие дейст-
вия самого виновного, направленного к прекращению престу-
пления, или наступления событий, препятствующих совершению
преступления.
	Продолжаемые преступления складываются из ряда тожде-
ственных преступных действий, направленных к общей цели и со-
ставляющих в своей совокупности единое преступление (например,
терроризирование мирного населения на оккупированных террито-
риях). Началом продолжаемого преступления считается совершение
первого действия (бездействия) из числа нескольких тождественных
действий, составляющих одно продолжаемое преступление, а кон-
цом — момент совершения последнего преступного действия (без-
действия).
	Анализ действующего международного уголовного права позво-
ляет говорить о следующих видах преступлений, основанием выде-
ления которых является родовой объект посягательства.

	1См.: Российское уголовное право. Общая часть / под ред. В.Н. Кудрявцева,
	A.B. Наумова. М„ 1997. С. 101.


I. Преступления против всеобщего мира

В эту группу входят деяния, посягающие на интересы мирного сосу-
ществования государств и народов. Преступления против мира чело-
вечества, безопасности человечества и военные преступления были
впервые определены в ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала. Юри-
дическое определение составов этих преступлений стало началом
формирования системы современного международного уголовного
права (недаром А.Н. Трайниным Э т и три группы преступлений обоб-
щенно были названы «преступлениями против человечества»).
	На сегодняшний день МОЖно выделить следующие преступления
против всеобщего мира:
	1. Агрессия (агрессивная ц0йна) - применение вооружен-
ной силы государством против суверенитета, территориальной це-
лостности или политической независимости другого государства или
каким-либо иным образоМ; не совместимым с Уставом ООН. Ответ-
ственность установлена за следующие деяния: планирование, подго-
товка, развязывание, ведение агрессивной войны.
	2. Угроза агрессии, которую образуют заявления, сообщения,
демонстрация силы или Иные меры> дающие правительству какого-
либо государства веские основания полагать, что серьезно рассма-
тривается возможность агрессии против этого государства.

II. Преступления против безопасности человечества

Родовым объектом этой группы Преступлений являются интересы
защищенности физического существования населения от глобаль-
ных угроз социально-политического характера. Дополнительным
объектом этих преступлений, как правило, являются жизнь и здоро-
вье человека.
	Основные источники:
  • Конвенция о геноциде 1948 г.
  • Устав Нюрнбергского трибунала (ст. 6);
  • Римский Статут (ст. 6, 7);
  • Конвенция о пресечении преступления апартеида и наказа-
    нии за него 1973 г. ( д а л е е - Конвенция об апартеиде).

    В международном уголовном праве установлена преступность
следующих деянии, посягающих на безопасность человечества.
	1. Геноцид - любое ИЗ следующих деяний, совершаемых с на-
мерением полностью или частично уничтожить какую-либо на-
циональную, этническую, расовую или религиозную группу как
таковую: убийство членов такой группы; причинение им серьез-
ных телесных повреждений или умственного расстройства; умыш-
ленное создание таких жизненных условий, которые рассчитаны
на достижение указанных целей; меры по предотвращению дето-
рождения; насильственная передача детей в другую демографиче-
скую группу.
	2. Деяния, совершаемые в рамках сознательного широ-
комасштабного или систематического нападения на любых
гражданских лицеяния, совершаемые в рамках сознательного широ-
 (в том числе: убийство, истребление, порабо-
щение, депортация или насильственное перемещение; жестокое ли-
шение физической свободы; пытки; изнасилование или различно-
го рода сексуальное принуждение; преследование любой идентифи-
цируемой общности по политическим, национальным, этническим,
культурным, религиозным или тендерным мотивам; насильственное
исчезновение людей).
	3. Апартеид — действия, совершаемые в контексте институцио-
нализированного режима систематического угнетения и господства
одной расовой группы над другой.

III. Военные преступления

Эта группа преступлений посягает на регламентированный договор-
ными и обычными нормами международного права порядок ведения
военных действий в международных и внутригосударственных во-
оруженных конфликтах. Дополнительным объектом многих военных
преступлений являются личные права и свободы человека (право на
жизнь, физическую неприкосновенность, личную свободу и пр.).
	Основными источниками международного права, устанавливаю-
щими преступность данной группы деяний, являются:
      • Женевские конвенции о защите жертв войны от 12 августа
	1949 г. и Протоколы к ним: Об улучшении участи раненых и
	больных в действующих армиях1; Об улучшении участи ра-
	неных, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из
	состава вооруженных сил на море2; Об обращении с военно-

	1 Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР
	  с иностранными государствами. Вып. 16. М., 1957. С. 71-97.
	2 Там же. С. 101-124.


	пленными1; О защите гражданского населения во время вой-
	ны2 (далее - Женевские конвенции);
      • Римский Статут (ст. 8);
      • Конвенция о запрещении или ограничении применения кон-
	кретных видов обычного оружия, которые могут считаться
	наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неиз-
	бирательное действие от 10 апреля 1981 г.3;
      • Протокол о запрещении применения на войне удушливых,
	ядовитых или других подобных газов и бактериологических
	средств от 17 июня 1925 г.4;
      • Конвенция о запрещении разработки, производства и нако-
	пления запасов бактериологического (биологического) ору-
	жия и токсинного оружия и об их уничтожении от 16 декабря
	1971 г.5 (далее — Конвенция о биологическом оружии);
      • Конвенция о запрещении разработки, производства, нако-
	пления и применения химического оружия и о его уничто-
	жении от 13 января 1993 г.6 (далее — Конвенция о химиче-
        ском оружии);
      • Конвенция о борьбе с вербовкой, использованием, финанси-
	рованием и обучением наемников 1989 г.7 (далее — Конвен-
        ция о наемничестве).

      	В соответствии с названными источниками можно выделить
следующие подгруппы военных преступлений (терминологические
определения заимствованы из Римского Статута).
	1. «Серьезные нарушения» Женевских конвенций, посяга-
ющие на лиц и имущество, защищаемые этими конвенциямиСерьезные нарушения» Женевских конвенций, посяга-

(умышленное убийство; пытки и бесчеловечное обращение; умыш-
ленное причинение сильных страданий или серьезных телесных

      1 Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР
	с иностранными государствами. Вып. 16. М., 1957. С. 125-204.
      2 Там же. С. 205-280.
      3 Ведомости ВС СССР. 1984. № 3. Ст. 50.
      4 Сборник договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранны-
        ми государствами. Вып. 5. М., 1930. С. 4-5.
      5 Там же. Вып. 31. М„ 1977. С. 58-61.
      6 СЗ РФ. 1998. № 6. Ст. 682.
      7 Действующее международное право: в 3 т. Т. 2. М., 1997. С. 812-819.

повреждений; бессмысленное и крупномасштабное уничтожение
и присвоение имущества, не вызванное военной необходимостью;
принуждение военнопленного к службе в вооруженных силах непри-
ятельской державы; умышленное лишение военнопленного права на
справедливое и нормальное судопроизводство; незаконные депорта-
ция, перемещение или лишение свободы; взятие заложников).
	2. «Другие серьезные нарушения законов и обычаев, при-
менимых в международных вооруженных конфликтах в уста-
новленных рамках международного права»Другие серьезные нарушения законов и обычаев, при-
 (умышленное напа-
дение на гражданское население и отдельных гражданских лиц, не
принимавших участие в вооруженных действиях; умышленное на-
падение на гражданские объекты; умышленное нанесение ударов по
персоналу, транспортным средствам и иным объектам, задейство-
ванным в оказании гуманитарной помощи; умышленное совершение
нападения, когда известно, что такое нападение явится причиной
случайной гибели гражданских лиц, ущерба гражданским объектам
или окружающей среде; убийство или ранение сдавшегося комбатан-
та; ненадлежащее использование флага парламентера, национально-
го флага или знаков различия; перемещение оккупирующей держа-
вой части ее собственного населения на оккупируемую территорию;
нанесение ударов по зданиям, предназначенным для целей рели-
гии, образования, искусства, науки или благотворительности; при-
чинение лицам, находящимся под властью противной стороны, фи-
зических увечий или совершение над ними медицинских или науч-
ных экспериментов любого рода; вероломное убийство или ранение
лиц, принадлежащих к неприятельской нации или армии; заявление
о том, что пощады не будет; уничтожение или захват имущества не-
приятеля (кроме случаев военной необходимости); объявление от-
мененными, приостановленными или недопустимыми в суде прав и
исков граждан противной стороны; принуждение граждан против-
ной стороны к участию в военных действиях против их собственной
страны; разграбление города или населенного пункта; применение
яда или отравленного оружия; применение удушающих и ядовитых
газов; применение легкоразворачивающихся или сплющивающихся
пуль; применение оружия и методов ведения военных действий, ко-
торые вызывают чрезмерные повреждения или ненужные страдания;
оскорбительное и унижающее достоинство обращение; изнасилова-
ние и иные принуждения сексуального характера; использование
гражданского лица для защиты от военных действий определенных

пунктов; умышленное нанесение ударов по объектам, использующим
отличительные эмблемы, установленные Женевскими конвенциями;
умышленное совершение действий, подвергающих гражданское на-
селение голоду; набор или вербовка детей в возрасте до 15 лет в со-
став вооруженных сил и их использование в боевых действиях).
	3. «Серьезные нарушения» ст. 3, общей для всех Женевских
конвенций, и «другие серьезные нарушения» законов и обыча-
ев, применимых в вооруженных конфликтах немеждународ-
ного характера (перечень этих преступлений в основном соответ-
ствует таковому для «серьезных нарушений» правил и обычаев, при-
менимых к вооруженному конфликту международного характера).
	4. Наемничество — вербовка, обучение, финансирование и ис-
пользование в вооруженном конфликте наемника; участие самого
наемника в вооруженном конфликте.


IV. Преступления против личных прав человека

Преступления, относимые нами к этой группе, причиняют вред не-
отъемлемым правам человека, присущим ему в силу факта своего
существования (личным правам). При этом надо оговориться, что
очень многие другие преступления по международному уголовно-
му праву самым непосредственным образом затрагивают важнейшие
права человека (на жизнь, физическую неприкосновенность, лич-
ную свободу, сексуальную свободу и т.д. — например, в преступле-
ниях против безопасности человечества, военных преступлениях).
Но в названных деяниях личные права и свободы расцениваются как
дополнительный объект посягательства 1. К преступлениям против
личных прав мы предлагаем относить только те, в которых основ-
ным непосредственным объектом будет то или иное право человека,
гарантированное ему Международным Стандартом ООН.
	Особенностью источниковой базы этих преступлений является
то, что она применима практически ко всем основным институтам
международного уголовного права (в силу того, что человек объяв-
лен высшей ценностью в современном мире). Ее образуют:

	1 По этой причине трудно согласиться с однозначным мнением о том, что борьба
	с «общеуголовными» преступлениями не входит в предмет международного уго-
	ловного права. См.: Цепелев В.Ф. Международное сотрудничество в борьбе с пре-
	ступностью. М„ 2001. С. 291.


   • Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 г.;
   • Международный Пакт об экономических, социальных и
     культурных правах от 16 декабря 1966 г.1;
   • Международный Пакт о гражданских и политических правах
     от 16 декабря 1966 г.;
   • Конвенция относительно рабства от 25 сентября 1926 г.2;
   • Дополнительная Конвенция об упразднении рабства, ра-
     боторговли и институтов и обычаев, сходных с рабством от
     сентября 1956 г.3;
   • Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отно-
     шении женщин от 18 декабря 1979 г.4;
   • Конвенция о борьбе с торговлей людьми и с эксплуатацией
     проституции третьими лицами от 2 декабря 1949 г.;
   • Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных
     или унижающих достоинство видов обращения и наказания
     от 10 декабря 1984 г.

	К преступлениям против личных прав и свобод человека, пря-
мо предусмотренных международным уголовным правом, следует,
в частности, отнести следующие (при этом основной перечень пре-
ступлений против прав и свобод человека установлен в националь-
ных законах):
	1) преступления, связанные с установлением атрибутов собст-
	венности на человека (рабство и работорговля);
	2) торговля людьми без цели обращения в рабство (в первую
	очередь, женщинами и детьми);
	3) сексуальная эксплуатация (в том числе сводничество, скло-
	нение и совращение других лиц с целью эксплуатации про-
	ституции третьими лицами);
	4) преступления, выражающиеся в бесчеловечных или унижаю-
	щих достоинство видах обращения и наказания (в частности,
	применение пыток).


	1 Ведомости ВС СССР. 1976. № 17. Ст. 291.
	2 Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР
	  с иностранными государствами. Вып. 18. М„ 1960. С. 274-278.
	3 Ведомости ВС СССР. 1957. № 8. Ст. 224.
	4 Ведомости ВС СССР. 1982. № 25. Ст. 464.


V. Преступления против общественной безопасности

Родовым объектом данной группы преступлений являются инте-
ресы обеспечения безопасности неопределенного круга лиц от лю-
бых угроз. Под определение такого преступления может, в прин-
ципе, подпасть большинство деяний, считающихся преступными
в международном уголовном праве. Это и понятно — ведь самые
различные деяния так или иначе нарушают общественную без-
опасность.
	По этой причине мы попытались сгруппировать только те де-
яния, в которых интересы общественной безопасности являются
основным непосредственным объектом.

	Основные источники:
   • Международная Конвенция о борьбе с захватом заложников
     от 18 декабря 1979 г.;
   • Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных су-
     дов от 16 декабря 1970 г.;
   • Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными
     против безопасности гражданской авиации от 23 сентября
     1971 г.;
   • Конвенция о физической защите ядерного материала от
     26 октября 1979 г.1;
   • Международная конвенция о борьбе с бомбовым террориз-
     мом от 15 декабря 1997 г.2;
   • Конвенция о предотвращении и наказании преступлений
     против лиц, пользующихся международной защитой, в том
     числе дипломатических агентов от 14 декабря 1973 г.;
   • Европейская конвенция о пресечении терроризма от 27 ян-
     варя 1977 г.3

	К рассматриваемой группе преступлений можно отнести следую-
щие преступления.
	1. Международный терроризм — собирательное понятие,
включающее в себя, в частности: угон и захват с целью угона суд-
на воздушного транспорта; совершение актов насилия в отношении

	1 Ведомости ВС СССР. 1987. № 18. Ст. 239.
	2 СЗ РФ. 2001. № 35. Ст. 3513.
	3 СЗ РФ. 2003. № 3. Ст. 202.

лиц, находящихся на борту судна воздушного транспорта; разруше-
ние или повреждение судов воздушного транспорта и аэровокзаль-
ных комплексов; убийства, похищения и нападения на лиц, поль-
зующихся международной защитой, в том числе дипломатических
агентов, а также нападения на помещения и транспортные средства,
пользующиеся международной защитой; преступления, связанные с
похищением людей, захватом заложников или серьезным незакон-
ным задержанием; преступления, связанные с использованием ог-
нестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, взрывных
устройств1.
	Мы считаем, что нередко предлагаемое определение «государ-
ственный терроризм» подпадает под признаки агрессии и, соот-
ветственно, является преступлением против мира.
	2. Преступления против безопасности морского судоход-
ства.  В первую очередь угрозу общественной безопасности среди
таких преступлений создает пиратство «как любой неправомерный
акт насилия, задержания или любой грабеж, совершаемый с лич-
ными целями экипажем или пассажирами какого-либо частновла-
дельческого судна...»2. К этой подгруппе преступлений можно от-
нести разрыв или повреждение морского кабеля, неоказание помо-
щи терпящему бедствие судну, столкновение морских судов и ряд
других.
	3. Незаконный оборот ядерного материала — также соби-
рательное понятие, включающее в себя незаконные приобретение,
сбыт и совершение иных действий в отношении ядерного материала,
а также его хищение; некоторые деяния, составляющие объективную
сторону оборота ядерного материала, могут подпадать под опреде-
ление международного терроризма — например, при распылении ра-
диоактивных веществ.
	4. Экологические преступления: экоцид и биоцид — дея-
ния, выраженные в массированном агрессивном воздействии соот-
ветственно на окружающую среду и существующие формы жиз-


	1Среди последних работ, посвященных проблемам международного терроризма,
	надо отметить: Едеяев АЛ. Уголовная ответственность за террористические пре-
	ступления: автореф. дис... канд. юрид. наук. М„ 2002.
	2Статья 101 Конвенции ООН по морскому праву от 10 декабря 1982 г. // Между-
	народное право в документах. М., 1997. С. 394.

ни, преследующие цель или могущие повлечь экологическую ка-
тастрофу.


VI. Преступления против здоровья населения
       и общественной нравственности

Эти деяния посягают на интересы обеспечения здоровья населения
(т.е. обеспечение здоровья неопределенного круга лиц, проживаю-
щих на той или иной территории), а также на интересы обществен-
ной нравственности как исторически сложившейся совокупности
правил поведения, отражающих представления о добре и зле, спра-
ведливости, чести, достоинстве.
	Среди основных источников для данной группы преступлений
надо отметить следующие:
   • Единая конвенция о наркотических средствах от 30 марта
     1961 г.;
   • Конвенция о психотропных веществах от 21 февраля 1971 г.;1
   • Конвенция о защите культурных ценностей в случае воору-
женного конфликта от 14 мая 1954 г.2

К преступлениям против здоровья населения и общественной
нравственности в международном уголовном праве можно отнести
следующие:
	1) незаконный оборот наркотических средств и психотропных
веществ, включая их производство, а также выращивание
наркотикосодержащих растений, а также незаконный обо-
рот оборудования, используемого для получения названных
предметов;
	2) посягательства на культурные ценности народов (главным
образом, во время вооруженных конфликтов);
	3) незаконный оборот порнографической продукции.


VII. Преступления против мировой
     финансово-экономической системы

Данная группа преступлений посягает на интересы нормального
функционирования и развития финансовых и экономических инсти-


	1Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР
	с иностранными государствами. Вып. 35. М., 1981. С. 416-434.
	2Ведомости ВС СССР. 1957. № 3. Ст. 54.


тутов как в мировом, так и в региональном масштабе. В настоящее
время экономическая преступность все в большей мере выходит за
национальные границы и приобретает характер общемировой угро-
зы, что отмечалось в Венской декларации о преступности и правосу-
дии от 17 апреля 2000 г. В настоящее время в международном уго-
ловном праве установлена преступность таких деяний в сфере эко-
номической деятельности, как фальшивомонетничество (подделка
денежных знаков)1, легализация преступных доходов (на европей-
ском уровне борьба с этим преступлением осуществляется на осно-
ве Конвенции Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии и
конфискации доходов от преступной деятельности), а также престу-
пления экономического характера, совершаемые в экономической
зоне или на континентальном шельфе.
	В литературе последнего времени отмечается, что характер
международного экономического преступления приобрела кор-
рупция2. Справедливость такого суждения подтверждается при-
нятием Декларации ООН о борьбе с коррупцией и взяточниче-
ством в международных коммерческих операциях от 16 декабря
1996 г.3
	Итак, в зависимости от групп родовых объектов (в общей слож-
ности образующих мировой правопорядок), можно говорить о семи
видах преступлений в международном уголовном праве: преступле-
ния против мира человечества, преступления против безопасности
человечества, военные преступления, преступления против личных
прав и свобод человека, преступления против общественной безо-
пасности, преступления против здоровья населения и обществен-
ной нравственности и преступления против мировой финансово-
экономической системы. Установление преступности того или ино-
го деяния в международном уголовном праве является главным
средством достижения целей самого международного уголовного
права.

	1 Международная конвенция по борьбе с подделкой денежных знаков от 20 апреля
	1929 г. // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключен-
	ных СССР с иностранными государствами. Вып. 7. М., 1933. С. 40-53.
	2 См.: Лукашук И.И., Наумов A.B. Указ. соч. С. 190-200.
	3 Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи ООН. Дополнение № 49 (А/51/49).
	С. 173-174.

§ 2. Соотношение международного
     и национального уголовного права

Общеизвестно, что в вопросе соотношения международного и внут-
ригосударственного права наука выработала три основных направ-
ления: одно дуалистическое и два монистических.
	Сторонники первой монистической концепции отдают примат
внутригосударственному праву. Эта теория получила развитие в гер-
манской юридической литературе на рубеже XIX-XX вв. и рассма-
тривала международное право как сумму внешнегосударственных
прав, как «внешнее государственное право». Суть этой идеи своди-
лась к тому, что «государство оставляет за собой свободу решать,
соблюдать международное право или нет, в зависимости от того,
диктуется ли это его интересами»1.
	Подобные воззрения базировались на взглядах Гегеля, считав-
шего, что «взаимоотношения между государствами суть взаимоот-
ношения между самостоятельными контрагентами»2. Из этой фи-
лософской посылки делался вывод о том, что государство вправе по
своей воле изменить не только внутреннее, но и международное пра-
во. Сторонники данной доктрины по существу отрицают междуна-
родное право в пользу государственного суверенитета.
	Более распространена иная монистическая теория — концепция
примата международного права над внутригосударственным. Идей-
ное обоснование она получила в трудах авторов англосаксонской и
французской правовых школ. Так, Г. Кельсен (Я. Kelsen) рассматривал
государство как «правовое явление», «юридическое лицо», а соотно-
шение между международным и внутригосударственными правопо-
рядками как «соотношение национального правопорядка и внутрен-
них норм корпорации»3. Таким образом, сторонники этой доктрины
отрицают наличие суверенитета у государства в пользу международ-
ного права, объявляя последнее высшим правопорядком.
	Нетрудно заметить, что монистические теории не соответству-
ют правовым реальностям существования суверенных государств и
международного права как юридического феномена. Вследствие это-

	11 Курс международного права: в 7 т. Т. 2. С. 273-274.
	22 Гегель. Сочинения: в 14 т. Т. 7. М.; Л., 1934. С. 349.
	33 Kelsen Н. General theory of law and state. Cambridge, 1945. P. 16.


го в науке возобладал дуалистический подход в понимании соотно-
шения внутригосударственного и международного права1.
	Суть дуализма заключается в том, что международное и внутри-
государственное право рассматриваются не просто как различные
отрасли права, а «представляют собой отдельные правопорядки»2.
При этом отнюдь не исключается взаимодействие между этими дву-
мя правопорядками, поскольку международное право может отсы-
лать к внутригосударственному и наоборот. Однако международное
право создают государства. Вступая в международные обязательства,
государство учитывает свои национальные правовые нормы, а также
возможность в случае необходимости их изменения в целях приспо-
собления к принимаемым государством международным обязатель-
ствам. Из этих посылок в науке середины XX в. обоснована презумп-
ция, согласно которой если для выполнения международных обя-
зательств необходимо осуществить определенные законодательные
мероприятия, то они должны быть осуществлены3.
	Дуалистическое понимание взаимодействия международного
права с внутренним является проявлением компромисса между госу-
дарственным суверенитетом и международным правом в целом. Эта
теория на практике сводится к следующему. Если влияние норм вну-
треннего права можно назвать первичным (так как государство ис-
ходит при создании норм международного права из положений соб-
ственного законодательства), то при наличии уже действующих пра-
вовых норм международного характера оно не может не признавать
их преимущественного значения над нормами внутреннего права.
Такое положение вещей отражено в основополагающих документах
международного права.
	Так, ст. 27 Венской Конвенции о праве международных догово-
ров от 23 мая 1963 г. указывает на то, что государство — участник до-
говора «не может ссылаться на положения своего внутреннего права
в качестве оправдания невыполнения им договора».
	Приоритет норм международного права означает, что «право
каждого государства состоит из двух юридических систем: внутри-
государственной юридической системы и международной юриди-

	1 См.: Броунли Я. Международное право: в 2 т. Т. 1. М., 1977. С. 67.
	2 Анцилотти Д. Курс международного права. Т. 1. М., 1961. С. 66.
	3 См.: Тункин Г.И. Основы современного международного права. М„ 1956. С. 9-10.


ческой системы государства. Они вместе составляют определенное
единство — право страны ( Law of state)»1, а в случае конфликта пре-
имущество отдается международному праву. Следовательно, нормы
внутригосударственного права не только не могут противоречить
нормам международного права, но скорее должны уточнять и обе-
спечивать реализацию требований международно-правовых норм.
	Советские юристы традиционно не признавали нормы междуна-
родного уголовного права в качестве источников национального уго-
ловного права, однако допускали идею дуалистического воздействия
на внутреннее законодательство международных актов, которые мо-
гут «в некоторых случаях помочь уяснить содержание соответствую-
щей статьи Уголовного закона»,2.
	В настоящее время большинство авторов считает международ-
ные договоры России источниками ее уголовного права3, хотя эта
позиция и сейчас разделяется не всеми4.
	Таким образом, в понимании природы взаимодействия внутри-
государственного и международного права господствует дуалистиче-
ская концепция. При этом, в случае юридического конфликта, при-
оритет отдается норме международного права5. Такое понимание
соотношения двух правовых систем — международной и внутригосу-
дарственной — нашло законодательное оформление в конституциях
большинства развитых государств6, в том числе в ч. 4 ст. 15 Консти-
туции России.
	Теперь рассмотрим вопрос о способах воздействия международ-
ного уголовного права на внутригосударственное.

	1 См.: Nagy К. Problems of relationships between international and domestic law //
	Questions of international law. Leyden, 1977. P. 139.
	2 Курс советского уголовного права: в 6 т. T. 1 / под ред. А.А. Пионтковского,
	П.С. Ромашкина. В.М. Чхиквадзе. М„ 1970. С. 160-161 и др.
	3 См.: Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть: курс лекций. М.,
	1996. С. 59: Российское уголовное право. Общая часть / под ред. В.Н. Кудрявцева,
	А.В. Наумова. М„ 1997. С. 37-38.
	4 См., напр.: Уголовное право. Общая часть / под ред. Н.Ф. Кузнецовой. М., 1993.
	С. 66-67.
	5 См.: Лукашук И.И. Нормы международного права в правовой системе России. М.,
	1997. С. 7-14.
	6 См.: Лукашук И.И. Конституции государств и международное право. М., 1998.
	С. 11-28.


	В советской науке господствовало представление о том, что
в силу самостоятельности международной и внутригосударственной
правовых систем международный договор не может быть непосред-
ственным источником внутригосударственного права, в том числе и
уголовного. А последний может быть применен только в случае его
трансформации во внутреннее законодательство1. Такая позиция, на
наш взгляд, может быть объяснена социально-экономической и по-
литической замкнутостью бывшего Советского Союза.
	Рассмотрим предложенные точки зрения о способах воздействия
международного права на внутригосударственное право в целом.
	Д.Б. Левин полагал, что имеют место три способа приведения
в действие норм международного права в рамках внутригосудар-
ственного правопорядка: отсылка к международному акту, рецепция
и трансформация последнего во внутренний закон2.
	Данная позиция получила критику на основании того, что пря-
мое действие нормы международного права при отсылке к последней
может подорвать суверенитет государства. В дальнейшем наука шла
по пути признания трансформации как основного «способа осущест-
вления международного права путем издания государством внутрен-
них нормативных актов... в обеспечение исполнения им своего меж-
дународного обязательства»3.
	Сам по себе термин «трансформация» является условным. Ряд
авторов относит к трансформации все способы и формы осуществле-
ния международного права посредством права внутригосударствен-
ного, в том числе прямую рецепцию международной нормы во вну-
треннем законе либо отсылку внутреннего закона к международной
норме4.
	Другие выделяют отсылку в самостоятельный способ взаимодей-
ствия, так как при ней применяемое внутри государства предписа-

	1См.: Лихачев В.Н. Установление пробелов в современном международном праве.
	Казань, 1989. С. 41-54.
	2См.: Левин Д.Б. Актуальные проблемы теории международного права. М., 1974.
	С. 247.
	3Усенко Е.Т. Теоретические проблемы соотношения международного и внутриго-
	сударственного права // Советский ежегодник международного права. 1977. М„
	1979. С. 69.
	4См.: Черниченко C.B. Личность и международное право. М., 1974. С. 49-53.


ние международной нормы не приобретает характера внутригосу-
дарственного предписания, а нормы ратифицированного договора
могут считаться трансформированными (реципированными) во вну-
треннее законодательство лишь в случае, если имеется указание за-
кона на то, что международный договор является частью внутренне-
го права страны1.
	Ряд авторов отмечает, что ратифицированный договор приобре-
тает силу внутреннего закона, и о его «трансформации» в правовую
систему государства не может быть и речи2.
	Можно еще привести множество различных точек зрения по по-
воду терминологии, обозначающей способы воздействия междуна-
родного права на право внутригосударственное. Суть проблемы со-
стоит не в уяснении терминологии, а в определении юридического
критерия для классификации способов воздействия системы между-
народного права на уголовное право, при которых первые могут рас-
цениваться в качестве источников последнего.
	Анализ норм международного права, Конституции России и фе-
деральных законов позволяет, применительно к теме исследова-
ния, сделать следующие выводы относительно способов воздейст-
вия международного уголовного права на уголовное законодатель-
ство России.
	Во-первых, в тексте многих национальных уголовных законов
(в том числе и в ч. 4 ст. 11 УК РФ) имеется указание на возмож-
ность прямой отсылки к норме международного права при решении
уголовно-правовых вопросов.
	Во-вторых, более универсальным способом является восприятие
нормами национальных уголовных законов предписаний междуна-
родного уголовного права. Такое восприятие может быть проведено
по существу тремя путями:
	1) путем текстуального включения нормы международного уго-
ловного права в уголовное законодательство во исполнение
международного договора;


	1См.: Мюллерсон Р.А. Соотношение международного и национального права. М.,
	1982. С. 74.
	2См., напр.: Талалаев А.Н. Юридическая природа международного договора. М„
	1963. С. 252.

	2) путем включения нормы международного уголовного права
в уголовное законодательство, причем предписание между-
народного договора не устанавливает жесткой формы вос-
приятия его предписания во внутригосударственное право;
	3) путем изменения уже существующих норм уголовного за-
конодательства во исполнение положений международного
уголовного права.

	Понимая, что любая терминология условна, в дальнейшем мы
будем использовать следующие термины, характеризующие спо-
соб (форму) воздействия международного права на уголовное право
в разрезе основной проблемы исследования — понимания характе-
ра и места международных уголовно-правовых норм как источников
внутригосударственного уголовного права:
   • «отсылка» — непосредственное (т.е. без приведения в тек-
     сте уголовного закона) указание на действие нормы между-
     народного права, имеющей уголовно-правовое значение;
   • «рецепция» — акт международного уголовного права как
     источник уголовного права полностью включается в нацио-
     нальный уголовный закон без каких-либо изменений, при
     этом может вводиться новая норма или изменяться суще-
     ствующая;
   • «имплементация» — уже существующая уголовно-правовая
     норма или (чаще) вводимая новая норма национального уго-
     ловного закона адаптируется внутренним законодателем во
     исполнение международного договора.

	Нетрудно заметить, что последние два способа по содержанию
представляют собой инкорпорацию (включение) предписаний меж-
дународного уголовного права в уголовное законодательство.
	Особо нужно, на наш взгляд, уточнить, по какой причине под им-
плементацией мы понимаем две разновидности воздействия между-
народного уголовного права на национальное уголовное право. Дело
в том, что имплементация по форме похожа на рецепцию — речь
в обоих случаях идет либо о вновь принимаемой норме националь-
ного права, либо об изменении существующей. Но при имплемента-
ции норма национального уголовного закона адаптирует положение
международной нормы не буквально, а в соответствии с особенно-
стями правовой системы государства.
	Действительно, многие международные акты, предписывая вне-
сти то или иное изменение в уголовное законодательство страны, не

содержат даже примерного текста уголовно-правовой нормы. Поэто-
му в этом случае у внутреннего законодателя остается своеобразное
«пространство для маневра» в целях издания наиболее эффективно-
го и социально значимого для внутренней правовой системы право-
вого предписания. А такая возможность отсутствует при рецепции
нормы международного уголовного права.
	Следовательно, основное различие между рецепцией и импле-
ментацией видится не в форме восприятия предписания междуна-
родного уголовного права внутригосударственным уголовным зако-
нодательством, а в сути такого восприятия.
	Рассмотрим способы влияния международного уголовного права
на национальное на примере Российской Федерации.
	Представляется уместным рассмотреть процедуру, согласно ко-
торой международный акт уголовно-правового характера становит-
ся источником уголовного права России.
	В Конституции РФ указано, что Основной закон страны и феде-
ральные законы имеют верховенство на всей территории РФ (ч. 1
ст. 3), а сама Конституция России относит к исключительному веде-
нию федерального центра принятие и изменение уголовного законо-
дательства (п. «о» ст. 71). В то же время общепризнанные принципы
и нормы международного права и международные договоры РФ яв-
ляются частью ее правовой системы, а в случае, если «международ-
ным договором Российской Федерации установлены иные правила,
чем предусмотренные законом, то применяются правила междуна-
родного договора» (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ).
	Отметим, что включение принципов и норм международного
права во внутригосударственную правовую систему является пра-
вилом для большинства развитых государств. Примечательно дру-
гое. Конституция России, говоря об «общепризнанных принципах и
нормах международного права» как части своей правовой системы,
прямо допускает возможность коллизии между ними и федеральным
законом. Причем это противоречие разрешается только в соответ-
ствии с международным договором РФ, т.е. тем нормативным актом
международно-правового характера, который имеет юридическую
силу для России.
	В соответствии с Федеральным законом от 15 июля 1995 г.
№ 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации»
международный договор РФ тоже является частью правовой систе-
мы России (ст. 5). Под международным договором понимается пись-

менное международное соглашение, заключенное Россией с ино-
странным государством (государствами) либо международной орга-
низацией и регулируемое международным правом (ст. 2).
	Как известно, вступление в силу международного договора мо-
жет производиться несколькими способами — присоединением к до-
говору, ратификацией договора, утверждением договора либо фак-
том заключения сторонами самого договора1.
	Если международный договор не требует издания внутригосу-
дарственного акта для его применения, он действует на территории
России непосредственно (п. 3 ст. 5 Федерального закона «О между-
народных договорах Российской Федерации»),
	Уголовный кодекс РФ является федеральным законом, и толь-
ко в нем могут быть определены основания и пределы уголовной от-
ветственности за совершенное преступление, а новые законы, уста-
навливающие уголовную ответственность, «подлежат включению
в настоящий Кодекс» (ч.1 ст.1 УК РФ). Следовательно, изменение
условий уголовной ответственности за то или иное деяние, преду-
смотренное международным договором РФ, требует их непосред-
ственного включения в текст УК РФ.
	Такая ситуация должна разрешаться в соответствии с п. «а» ч.1
ст.15 Федерального закона «О международных договорах Россий-
ской Федерации», определяющим, что любой международный до-
говор, исполнение которого требует «изменения действующих или
принятия новых федеральных законов, а также устанавливающий
иные правила, чем предусмотрены законом», подлежит обязатель-
ной ратификации.
	Такой международный договор действителен и обязателен для
России только с момента его ратификации. А акт ратификации сам
по себе является новым федеральным законом (ст.14 вышеназван-
ного закона).
	Согласно ст.6 Федерального закона от 14 июня 1994 г. № 5-ФЗ
«О порядке опубликования и вступления в силу федеральных кон-
ституционных законов, федеральных законов, актов палат Феде-
рального Собрания»2, ратифицированные международные договоры

	1 См.: Комментарий к Федеральному закону «О международных договорах Россий
	ской Федерации». М., 1996. С. 51-53.
	2 СЗ РФ. 1994. № 8. Ст. 801.


России вступают в силу по истечении 10 дней со дня их официаль-
ного опубликования либо в соответствии со специальным порядком,
указанном в самом законе.
	Таким образом, федеральное законодательство устанавливает
правило изменения норм самого УК РФ при вступлении в силу меж-
дународного договора, регламентирующего вопросы уголовной от-
ветственности.
	Так как уголовное законодательство России состоит только из
УК РФ, то изменение последнего при вступлении в силу междуна-
родного акта, имеющего уголовно-правовое значение, может произ-
водиться двумя способами из ранее рассмотренных:
   • рецепцией, т.е. прямым включением положений междуна-
     родно-правового акта в УК РФ;
   • имплементацией, т.е. изменением положений УК РФ в соот-
     ветствии с правилами международно-правового акта.

	Таким образом, можно полностью согласиться с позицией
О.И. Тиунова, что «нормы международного права, а также между-
народные договоры России применяются Конституционным Судом
России как инкорпорированные в национальное право нормы»1. Не-
обходимо еще раз отметить, что под инкорпорацией понимается как
рецепция (в узком смысле этого слова), так и имплементация норм
международного права в уголовное законодательство России.
	Итак, в соответствии с конституционным предписанием между-
народный акт уголовно-правового характера должен вносить изме-
нения в УК РФ. Представляется, что такая международно-правовая
норма должна так или иначе включаться в УК РФ одним и тем же
Федеральным законом — о ратификации международного договора.
	В противном случае возникает непреодолимая трудность в су-
дебном применении уголовно-правовой нормы международного ха-
рактера. Действительно, согласно п. 5 Постановления Пленума Вер-
ховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах
применения судами Конституции Российской Федерации при осу-
ществлении правосудия» суд при рассмотрении дела не вправе при-
менять нормы уголовного закона, если вступившим в силу для Рос-
сийской Федерации международным договором, решение о согласии

	1Тиунов О.И. Конституционный Суд Российской Федерации и международное пра-
	во // Российский ежегодник международного права. 1995. СПб., 1996. С. 180.


на обязательность которого для России было принято в форме фе-
дерального закона, установлены иные правила, чем предусмотрен-
ные УК РФ. В этих случаях «применяются правила международ-
ного договора». Но как применить эти правила, если преступность
деяния и все уголовно-правовые последствия содеянного предусмо-
трены только в УК РФ, и при осуществлении правосудия по уголов-
ным делам суд должен применять нормы УК РФ? Ответ может быть
один — в рассматриваемом случае не должно быть самой коллизии.
Избежать ее возможно лишь путем одновременного, наряду с рати-
фикацией международного договора, изменения Уголовного кодек-
са России.
	Из положения о включении в уголовный закон новых законов,
регулирующих вопросы уголовной ответственности, сам УК РФ де-
лает единственное исключение: согласно ч.4 ст.11 УК РФ «вопрос
об уголовной ответственности дипломатических представителей
иностранных государств и иных граждан, которые пользуются им-
мунитетом, в случае совершения этими лицами преступления на тер-
ритории Российской Федерации разрешается в соответствии с нор-
мами международного права». Таким образом, УК РФ при решении
вопроса об уголовной ответственности лиц, обладающих дипломати-
ческим или иным иммунитетом, напрямую отсылает к положениям
норм международного уголовного права.
	Положения об уголовно-правовом иммунитете, закрепленные
в нормах международного права, по существу включаются во вну-
треннее уголовное законодательство и действуют на территории на-
шей страны непосредственно, т.е. без внесения изменений и дополне-
ний в Уголовный кодекс России. Об этом свидетельствуют предписа-
ния ряда нормативных актов, в соответствии с которыми положения
внутреннего уголовного законодательства не затрагивают уста-
новленных международными договорами «иммунитетов глав и со-
трудников иностранных дипломатических и консульских предста-
вительств, а также других лиц». В любом случае, когда источником
российского уголовного права становится норма международного
уголовного права, по существу происходит их совместное примене-
ние. Формально на территории РФ может действовать только Уго-
ловный кодекс России (в силу ч.1 ст.1 УК РФ), но через его предпи-
сания опосредованно и согласованно действуют уголовно-правовые
нормы международного характера (за исключением, как уже говори-
лось, норм об иммунитете).

	Согласованное (совместное) применение внутригосударствен-
ных и международно-правовых норм является проявлением универ-
сализации мирового правопорядка. В теории высказана точка зре-
ния, согласно которой согласованное (совместное) применение меж-
дународной и внутренней нормы возможно при совпадении предмета
правовой охраны, причем о совпадении объектов правовой охраны
речь идти не может1.
	С точки зрения уголовного права объект уголовно-правовой
охраны — это то общественное отношение, общественное благо или
интерес, которые взяты под охрану уголовным законом. Предметом
преступления является материальная вещь, причем предмет престу-
пления может быть только в тех преступлениях, где преступное по-
сягательство на объект осуществляется через непосредственное воз-
действие на материальные предметы внешнего мира. Поэтому не
имеют предмета такие преступления, как изнасилование, оскорбле-
ние и пр. Иными словами, предмет представляет собой «материали-
зованный» объект уголовно-правовой охраны и структурно является
составной частью последнего.
	Таким образом, при имплементации или рецепции норм меж-
дународного права общим является не столько предмет уголовно-
правовой охраны, сколько ее объект. В противном случае теряет
смысл само уголовно-правовое отношение, защищающее обществен-
ные блага и интересы, а они далеко не всегда могут быть материали-
зованы.
	Это тем более верно, так как в международной и внутригосу-
дарственной правовых системах выделяются группы норм, «об-
ладающих качеством регулятивной совместимости»2, т.е. об-
щим объектом правового регулирования. Данное положение на-
глядно подтверждается указанием на то, что основным объектом
уголовно-правовой охраны (согласно предписаниям многочислен-
ных международно-правовых актов, с одной стороны, и ст. 2 Кон-
ституции РФ и ст. 2 УК РФ — с другой) являются: человек, его права

	1 См.: Лихачев В.Н. Установление пробелов в современном международном праве.
	Казань, 1989. С. 75; Лукашук И.И. Сфера действия международного права // Со-
	ветский ежегодник международного права. 1985. М„ 1986. С. 92.
	2 Игнатенко Г.В. Международное и советское право: проблемы взаимодействия
	правовых систем // Советское государство и право. 1985. № 1. С. 77.


и свободы, которые никак не могут расцениваться в качестве пред-
мета преступления.
	Наконец, необходимо остановиться на вопросе о силе в РФ меж-
дународного договора, устанавливающего вопросы уголовной ответ-
ственности, в случае его противоречия принципам международного
права. Вероятность такой коллизии исключить нельзя. В литературе
высказана позиция, согласно которой такой договор должен призна-
ваться ничтожным, а действие договорной нормы прекращаться ав-
томатически1.
	Признавая наличие принципов-идей jus cogens, заметим, что в на-
стоящее время отсутствует возможность «автоматического» пре-
кращения действия противоречащих им положений как уголовно-
го закона, так и международных договоров, устанавливающих уго-
ловную ответственность. И дело даже не в отсутствии какого-либо
органа, который аннулировал бы подобную норму. Повторимся еще
раз — декларативный принцип, не закрепленный в норме, не может
быть использован при разрешении подобного противоречия, ибо он
не может быть источником уголовного права в формальном пони-
мании.
	Другое дело, если международно-правовая норма об уголовной
ответственности противоречит другой, имеющей силу для России
международно-правовой норме. Представляется, что в данном слу-
чае коллизия должна разрешаться в соответствии с теми «основопо-
лагающими принципами», которые нормативно оформлены и дей-
ствительны для Российской Федерации, ведь только такие принци-
пы могут быть источниками внутригосударственного права (в том
числе уголовного), имеющими высшую юридическую силу. Именно
так надо понимать приводившееся ранее положение ч. 4 ст. 15 Кон-
ституции России.
	В современном конституционном и уголовном законодательстве
зарубежных государств также общепризнанным является приори-
тет норм международного права над внутренним законодательством.
Более того, во многих странах законодательно оформлено включе-
ние норм международного права во внутреннюю правовую систему.
Следовательно, нормы международного права, в целом, можно рас-

	1См.: Капустина МЛ. Действие норм международных договоров во времени:
	Теоретико-правовой анализ // Правоведение. 1998. № 2. С. 56.

ценивать в качестве источников внутреннего уголовного права зару-
бежных государств.
	Тем не менее в странах с различной системой внутреннего права
сохраняются определенные различия в решении вопроса о том, ка-
ким образом международно-правовые нормы становятся источника-
ми уголовного права (уточним еще раз, что мы имеем в виду источ-
ники права в их формальном понимании).
	Так, в странах континентального права обычным юридическим
правилом считается включение во внутреннюю правовую систему
вступивших для этих государств в силу международных договоров и
обязательств.

        Например, ст. 25 Конституции Федеративной Республики Германии
        устанавливает, что «общепризнанные нормы международного пра-
        ва являются составной частью федерального права», а также «они
        имеют преимущество перед законами и порождают права и обя-
        занности непосредственно для лиц, проживающих на территории
        Федерации»1.

        Подобные предписания содержатся в ст. 96 Конституции Испании:
        «Законно заключенные и официально опубликованные в Испании
        международные договоры составляют часть ее внутреннего зако-
        нодательства».

        Наиболее четкая регламентация применения норм международно-
        го права как источников внутреннего законодательства характер-
        на для Конституции Франции (ст. 55): «Договоры или соглашения,
        должным образом ратифицированные и одобренные, имеют силу,
        превышающую силу внутренних законов, с момента опубликования
        при условии применения каждого соглашения или договора другой
        стороной»2.

	Итак, как правило, нормы международного права становятся ис-
точниками внутригосударственного права в странах континенталь-
ной системы при следующих условиях:

	1Федеративная Республика Германия. Конституция и законодательные акты. М„
	1991. С. 34.
	2Испания. Конституция и законодательные акты. М„ 1982. С. 63; Французская Рес-
	публика. Конституция и законодательные акты. М., 1989. С. 43.

   • соблюдение определенного порядка вступления международ-
     ного договора в силу для того или иного государства (рати-
     фикация, официальное опубликование и пр.);
   • взаимность применения норм международного права догова-
     ривающимися сторонами.

	Концепция современного уголовного права большинства стран
континентальной системы базируется на идеях примата общечело-
веческих ценностей (фактически — международных) над националь-
ными, а, следовательно, подчинение национальных правовых систем
праву мирового сообщества. К числу отличительных признаков пра-
вового государства западные политики и юристы относят не только
верховенство закона, но и его соответствие международному праву1.
Несомненно, это в равной мере касается всего отраслевого законода-
тельства развитых стран, в том числе и уголовного.
	Действительно, в новых уголовно-правовых актах европейских
стран эти положения получили непосредственное закрепление.

	Так, концептуальной идеей нового УК Франции является реализа-
        ция принципа примата международного права над внутригосудар-
        ственным2. Несмотря на отсутствие в УК Франции 1992 г. прямого
        законодательного указания на преимущество международной нор-
        мы над нормой национального права, этот принцип последователь-
        но реализуется в Особенной части.
        Так, в УК Франции, в связи с подписанием ряда международных со-
        глашений, впервые включены нормы о преступлениях против чело-
        вечества. Например, § 211-1 УК Франции в соответствии с положе-
        ниями Конвенции о геноциде дает более широкое понятие геноцида
        как «деяния, осуществляемого во исполнение заранее обдуманного
        плана, имеющего целью полное или частичное уничтожение какой-
        либо национальной, расовой или религиозной группы, либо группы,
        определенной на основе любого другого произвольного критерия».
        Далее, УК Франции устанавливает ответственность за другие пре-
        ступления, предусмотренные в нормах международного права: де-
        портацию; обращение в рабство; массовое и систематическое осу-
        ществление смертной казни без суда; похищение людей, за которым



        1См.: Боботов C.B., Васильев Д.И. Французская модель правового государства //
	Советское государство и право. 1990. № 11. С. 105-112.
	2См.: Крылова Н.Е. Основные черты нового Уголовного кодекса Франции. М.,
	1996. С. 15.

следует их исчезновение; пытки или акты жестокости, совершенные
по политическим, расовым или религиозным мотивам и организо-
ванные во исполнение обдуманного плана против группы граждан-
ского населения. Уголовный кодекс Франции особо оговаривает от-
ветственность за приготовление к совершению названных престу-
плений, а также устанавливает наиболее строгое наказание за их
совершение (причем, при назначении последнего не подлежат учету
смягчающие обстоятельства — «льготы по смягчению наказания»).
Выгодной, на наш взгляд, особенностью французского уголовного
закона является возможность наступления ответственности за ука-
занные преступления не только физических, но и юридических лиц
(§ 212-1- 212-3; 213-1-213-5)1.
	В соответствии с Гаагской Конвенцией о борьбе с незаконным за-
хватом воздушных судов 1970 г. и Конвенцией о борьбе с незакон-
ными актами, направленными против безопасности морского су-
доходства 1988 г.2, в УК Франции введена соответствующая ста-
тья «Захват воздушного судна, корабля или другого транспортного
средства» (§ 224-6). Расширенно применяя международно-правые
нормы, установлена ответственность за «любые» формы дискрими-
нации (§ 225-1 )3.
	Можно было бы продолжать перечень деяний, криминализованных
в УК Франции 1992 г. в соответствии с международными догово-
рами, но хотелось бы отметить следующую отличительную черту.
Международно-правовые нормы стали источниками французского
уголовного закона в силу их инкорпорации во внутреннее законо-
дательство. Причем, как правило, она происходила путем импле-
ментации международной нормы, т.е. ее адаптации в соответствии
с национальными особенностями. Причем такая адаптация неред-
ко носит своеобразный расширительный характер по сравнению с
нормой международного договора.
	В то же время УК Франции в ряде случаев прямо заимствует то или
иное положение из норм международного права. Так, например,
определение пытки (§ 222-6 УК Франции) полностью соответст-
вует ст. 1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловеч-
ных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от
10 декабря 1984 г.

	1Новый Уголовный кодекс Франции. М., 1993. С. 155-157.
	2СЗ РФ. 2001. № 48. Ст. 4469.
	3Новый Уголовный кодекс Франции. С. 168-170.


	Таким образом, уголовное законодательство стран континен-
тального права имеет опыт рецепции норм международного права.
	Необходимо заметить, что ряд новейших уголовных законов
стран континентальной системы права содержит возможность пря-
мой отсылки к международной норме уголовно-правового харак-
тера.
	Таким образом, международно-правовой акт может расценивать-
        ся и как непосредственный источник уголовного права. Об этом,
        в частности, свидетельствует ст. 5 УК Польши 1997 г., говорящая
        о пределах действия польского уголовного закона: последний не
        применяется, когда «международным договором, стороной которо-
        го является Республика Польша, установлено иное»1.

	Однако в странах континентальной системы права возможна
практика непосредственного применения уголовно-правовых норм
международного права без специального указания на то в нацио-
нальном законе.

	Так, например, во Франции непосредственно применялись уго-
        ловно-правовые нормы Европейской конвенции о защите прав че-
        ловека и основных свобод и Венской Конвенции о дипломатических
        сношениях2.

	В тех странах Европейского Сообщества, где внутренним зако-
нодательством не предусмотрена возможность разрешения юриди-
ческой коллизии между международной и внутренней нормой, этот
пробел восполнил Суд Европейского Сообщества, согласно решению
которого закрепляется не только приоритетное, но и прямое дей-
ствие права Европейского Сообщества в случае противоречия ему
предписания любого национального, в том числе конституционного
и уголовного, права государства-участника названного Сообщества3.
	Более того, в ряде государств вообще расценивается не обяза-
тельным издание и применение внутренних норм применительно к
ряду вопросов уголовно-правового характера.

	1 Уголовный кодекс Республики Польша. Минск, 1998. С. 8.
	2 См.: Курс международного права: в 6 т. Т. 1 / отв. ред. P.A. Мюллерсон, Г.И. Тун-
	кин. С. 298.
	3См.: Панасюк В.В. Право европейское и внутригосударственное: практические
	аспекты функционирования двух правовых порядков // Юрист. 1998. № 5. С. 56.


	Так, в Нидерландах (где расположены многие штаб-квартиры
        международных организаций, в том числе Международного Суда
        ООН) считается, что специальный закон, регулирующий уголовно-
        правовые аспекты взаимоотношений между персоналом этих орга-
        низаций и государственными органами страны-пребывания вовсе
        не нужен, так как имеются вступившие в силу международные со-
        глашения, регулирующие эти вопросы. А обязанность решения во-
        просов уголовной ответственности персонала названной организа-
        ции зависит только от предписаний норм международного права и
        никак не регламентируется внутренним уголовным законодатель-
        ством1.

	В этом случае уголовно-правовые нормы международных актов
применяются непосредственно без какой-нибудь отсылки к ним на-
ционального уголовного законодательства.
	Несколько иная ситуация наблюдается при анализе междуна-
родно-правовых норм как источников уголовного права в странах
системы общего (англосаксонского) права.
	Английская правовая доктрина обычно исходит из признания
«существования общего согласия о том, что... международное право
является частью права Англии»2. Более того, «все права, полномо-
чия, обязательства, ответственность и ограничения, которые уста-
навливаются Договорами или возникают из них... должны приме-
няться в Соединенном Королевстве без последующих законодатель-
ных актов и быть включены в его право»3. Казалось бы, уголовное
законодательство стран общего права вообще признает норму меж-
дународного акта в качестве своего непосредственного источника и
не требует соответствующего изменения.
	Такой международно-правовой документ в английской правовой
доктрине получил название «самоисполнимого договора». Однако
применение во внутренней уголовной юрисдикции Великобритании
и других стран общего права «самоисполнимого договора» на деле
происходит несколько по-другому.

	1См.: Bekker P.H.F. The legal position of intergovernmental organizations: A functional
	necessity analysis of their legal status and immunities. Dordrecht-London-Boston,
	1994. P. 141-142.
	2Holloway K. Modern trends in treaty law. London, 1967. P. 288.
	3Уолкер P. Английская судебная система. M., 1980. С. 78.

        Согласно наиболее распространенной доктринальной позиции,
предоставление права определять, является ли международная нор-
ма частью права Англии, отдано английскому суду1. Такая позиция
вызывает нарекания со стороны самих английских юристов, счита-
ющих, что национальный правоприменитель не может произволь-
но решать, является ли международный договор обязательным для
Англии или нет — только в этом случае «Великобритания снова во-
йдет в круг государств, следующих международным стандартам сво-
бод и справедливости»2. Эта точка зрения разделяется многими оте-
чественными и зарубежными авторами3.
	Однако существующая практика применения международного
права в национальной уголовной юрисдикции характерна в настоя-
щее время не только для Великобритании, но и для других стран об-
щего права, в том числе США и Канады. Так, «канадские суды, по су-
ществу, приняли такой же подход к международному договорному
праву, что и английские суды»4. Примечательно, что такой подход к
международным актам уголовно-правового характера нередко всту-
пает в противоречие с конституционным законодательством назван-
ных государств.

	Так, например, согласно разд.2 ст.6 Конституции США, «догово-
	ры, которые заключены или будут заключены Соединенными Шта-
	тами, являются верховным правом страны»5. Казалось бы, провоз-
	глашение приоритета норм международного права Основным зако-
	ном Соединенных Штатов предполагает их непосредственное или
	имплементированное действие на территории США. Причем пер-
	вый вариант относится как раз к действию «самоисполнимого до-
	


        1См.: Waldock Н. General courts on public international law // Records of Courts.Vol. 1.
	962. P. 129.
	2Бингем T.X. Европейская конвенция о правах человека: время инкорпорации //
	Правозащитник. 1996. № 4. С. 27.
	3См.: Бойцова В., Бойцова Л. Комментарий к статье Т.Х. Бингема «Европейская
	конвенция о правах человека: время инкорпорации» // Правозащитник. 1996.
	№ 4. С. 28-29.
	4McDonald R.St. International and the domestic law in Canada. The Hague-Boston-London,
	1979. P. 224.
	5Соединенные Штаты Америки. Конституция и законодательные акты. М., 1993.
	С. 42.


говора», не нуждающегося в «утверждении» внутренним законода-
телем.

	Правоприменитель почти всех стран общего права не признает
практики действия самоисполнимого договора и требует инкорпора-
ции последнего в национальное право государства.

	Так, Л. Хенкин (L Henkin) прямо утверждает, что «многие, может
	быть большинство международных обязательств США... рассма-
	триваются как «несамоисполнимые» и должны включаться во вну-
	треннее право через законодательство или акт исполнительных ор-
	ганов, а потому... это уже не договор, а имплементирующий акт, ко-
	торый является правом страны»1.
	
        Еще дальше пошел Сенат США, который, одобряя в 1986 г. Кон-
	венцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за
	него, заявил, что Конвенция не является в США «самоисполнимой»,
	как и другие подписанные США международные соглашения2. Это
	по своей сути вообще означает невозможность применения какого-
	либо международного акта (в том числе уголовно-правового харак-
	тера) без ссылки на него во внутригосударственном правоприме-
	нительном акте Соединенных Штатов. В настоящее время в США
	считается почти аксиомой, что «только Конгресс, а не те власти, ко-
	торые заключают международные договоры, может создавать уго-
	ловное законодательство»3.

        Самым ярким примером отрицания общепризнанного приорите-
	та норм международного права над национальным явились поло-
	жения американского Закона об иммунитетах международных ор-
	ганизаций 1945 г. (International Organizations Immunity Act)4, регла-
	ментирующие вопросы уголовной ответственности персонала ООН
	и других международных организаций, расположенных на террито-
	рии США.

	1 Henkin L. Essays on the Development of International Legal Order. Leyden, 1980.
	P. 107.
	2 American Journal of International Law. Vol. 80. 1986. № 3. P. 612-622. Показатель-
	ным является тот факт, что данная Конвенция была ратифицирована Сенатом
	США почти через сорок лет после ее подписания Соединенными Штатами.
	3 Henkin L. U.S. Ratification of Human Rights Conventions // American Journal of
	International Law. 1995. № 2. P. 347.
	4 См.: US Public Law 291. Washington, 1945. P. 73-84.175

	Пункт 1 ст.7 названного Закона не распространяет дипломатиче-
        ский иммунитет на представителей государств, устанавливая для
        них только иммунитет при исполнении служебных обязанностей.
        А п. 3 ст.8 рассматриваемого Закона устанавливает иммунитет от
        уголовной юрисдикции должностных лиц международных организа-
        ций. Особо подчеркнуто, что те не обладают дипломатическим им-
        мунитетом, а их иммунитет распространяется только на деяния, со-
        вершенные при исполнении служебных обязанностей.


        Данное положение находится в прямом противоречии с Конвен-
цией о привилегиях и иммунитетах Объединенных Наций 1946 г.

	Действительно, п. «д» раздела 11 ст. IV названной Конвенции
        устанавливает дипломатический иммунитет для представите-
        лей государств при ООН и специализированных учреждений ООН
        вне зависимости от того, находятся те при исполнении служеб-
        ных обязанностей или нет1. Такое произвольное сужение рамок
        уголовно-правовых вопросов деятельности персонала ООН и дру-
        гих международных организаций на территории под юрисдикцией
        США в противовес международным договорам было подвергнуто
        обоснованной критике в отечественной и зарубежной науке2.

	Наиболее последовательно вопрос о значении международных
договоров как источников уголовного права в странах общего права
решается в Канаде. Отсутствие указания на приоритет международ-
ной нормы в Основном законе Канады позволяет сделать вывод о
том, что «международное право является частью национального пра-
ва только тогда, когда его нормы инкорпорированы в право Канады
путем издания статута или посредством судебного прецедента»3.
	Источником национального уголовного права международный
договор может быть, если он имплементирован законодателем од-
ним из трех способов:


	1См.: Международное публичное право: сборник документов: в 2 т. Т. 1. М„ 1996.
        С. 239.
        2См.: Ганюшкин Б.В. К вопросу о правовом статусе постоянных представительств
        государств при международных организациях // Советский ежегодник меж-
        дународного права. 1971. М., 1973. С. 212; Bekker P.H.F. The legal position of
        intergovernmental organizations: A functional necessity analysis of their legal status
        and immunities. Dordrecht-London-Boston, 1994. P. 140-141.
        3Jacomy-Millette A. Treaty law in Canada. Ottawa, 1975. P. 186-187.


   • во-первых, парламент может издать ряд статутов или допол-
     нений к ним;
   • во-вторых, он может издать общий закон, в котором бу-
     дут даны основные положения договора, и не возникнет со-
     мнений в том, что закон принят в целях имплементации до-
     говора;
   • в-третьих, он может прямо с соответствующей преамбулой
     ввести этот договор в состав национального права.

	Последние два способа «дают суду возможность обращаться к са-
мому договору с целью его толкования как вспомогательного сред-
ства применения статута». Подчеркнем — «вспомогательного» сред-
ства толкования нормы внутреннего права, и ничего более.
	В странах общего права имеются случаи прямого наруше-
ния внутренним законодательством общепризнанного приоритета
международно-правовых норм.
	Такой способ действия международного акта уголовно-правового
характера, как его непосредственное применение на территории этих
государств, практически исключается. Норма международного права
может являться источником уголовного права только при ее инкор-
порации (рецепции либо имплементации) в национальное уголовное
законодательство стран общего права. При этом большое (если не
большее) значение имеет инкорпорация международно-правового
предписания не столько в статутное право, сколько в судебный пре-
цедент.
	Таким образом, несмотря на общность признания за меж-
        дународно-правовыми нормами статуса источников уголовного
        права развитых государств в целом, сохраняется определенное
        различие в способах такого признания между странами конти-
        нентального и общего права.

	Анализ положений международного уголовного права позволяет
говорить о том, что они должны расцениваться источниками нацио-
нального уголовного права в случае их прямого действия на нацио-
нальном уровне либо в случае их инкорпорации во внутреннее зако-
нодательство путем рецепции или имплементации. Для нас принци-
пиально важным представляется следующий вывод: признание того,
что международно-правовые нормы должны считаться приоритет-
ными (по юридической силе) источниками отечественного и зару-
бежного уголовного права, само по себе свидетельствует о сближе-
нии правовых систем цивилизованных стран и подтверждает мысль
о том, что между уголовно-правовыми системами России и Запада на
самом деле гораздо больше общего, нежели различного1.


§ 3. Реализация задач
международного уголовного права
в международной и национальной юрисдикции

Реализация задач международного уголовного права происходит по-
средством его применения. Прежде всего, оговоримся: под примене-
нием международного уголовного права мы будем понимать возмож-
ность применения его норм (непосредственно или опосредованно).
Процедурные вопросы, относящиеся к сфере действия междуна-
родного уголовного процесса, останутся вне рамок нашего исследо-
вания.

Непосредственное применение

Непосредственное применение международного уголовного права
означает, что данная норма применяется национальным или между-
народным судом самостоятельно, без каких-либо оговорок и огра-
ничений.
	Особенностью международного уголовного права является срав-
нительно малая возможность применения его положений непос-
редственно. Это обусловлено тем, что подавляющее большинство
международных документов уголовно-правового характера требу-
ют установить преступность того или иного деяния в национальном
законе.
	Подобная традиция была заложена в ст. V Конвенции о геноци-
де, предписывавшей государствам-участникам для введения в силу
положений настоящей Конвенции «провести необходимое зако-
нодательство... в соответствии со своей конституционной процеду-
рой». Такая по своему существу формулировка впоследствии стала
общепринятой, хотя и варьировалась от обязанности государств-
участников просто «принять меры», необходимые для реализации

	1См.: Флетчер Дж.. Наумов A.B. Основные концепции современного уголовного
	права. М„ 1998. С. 508-510.


положений Конвенции1, до прямого требования установить преступ-
ность и наказуемость деяния во внутригосударственном праве2.
	Раccмотрим способы непосредственного применения междуна-
родного уголовного права.
	Во-первых, норму международного уголовного права может при-
менить международный орган (суд). Так, в соответствии с ч. 1 ст. 21
Римскогo Статута Международного уголовного суда. Суд в первую
очередь применяет положения своего Статута. Если таковые приме-
нить невозможно, то он может применить любую действующую нор-
му международного уголовного права.
	Во-вторых, непосредственно норму международного уголовного
права М о ж е т применить и национальный суд. При этом такая воз-
можность Может происходить из прямого указания уголовного за-
кона.

	Т а к, например, УК РФ предусматривает возможность непосред-
        ственного действия на территории России международных норм
        уголовно-правового характера — в случае наличия иммунитета от
        уголовной ответственности, предусмотренного в международном
        договоре РФ (ч. 4 ст. 11 УК РФ)


	В-третьих, национальный суд обязан применить имеющуюся для
государства норму международного уголовного права в случае, если
в национальном законе этого государства отсутствует соответствую-
щее положение. Этот вывод следует из конституционного предписа-
ния большинства государств о том, что действующие для них нор-
мы международного права являются неотъемлемой частью их на-
циональной правовой системы.
	Однако в России непосредственное применение нормы междуна-
родного уголовного права, устанавливающей преступность и нака-
зуемость деяния, практически невозможно. Причиной тому служит
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г.

	1Статья 6 Конвенции относительно рабства от 25 сентября 1926 г. (в редакции
	Протокола от 7 декабря 1953 года) // Сборник действующих договоров, соглаше-
	ний и Конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. 18.
	М„ 1960 с 275.
	2Статья 22 Конвенции о психотропных веществах от 21 февраля 1971 г. // Сбор-
	ник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР
	с иностранными государствами. Вып. 35. М„ 1981. С. 425-426.


№ 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных
принципов и норм международного права и международных догово-
ров Российской Федерации»1. Признавая принципы и нормы между-
народного права источниками уголовного права России, данное ре-
шение Верховного Суда РФ в п. 6 содержит указание на то, что меж-
дународные договоры, нормы которых предусматривают признаки
составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами
непосредственно, поскольку такими договорами прямо устанавлива-
ется обязанность государств обеспечить выполнение предусмотрен-
ных договором обязательств путем установления наказуемости опре-
деленных преступлений внутренним (национальным) законом.


Опосредованное применение

Как подчеркивалось ранее, для международного уголовного права
более характерно опосредованное применение, т.е. применение на-
ционального уголовного закона с соблюдением требований между-
народного уголовного права.
	Отличительной чертой многих международных актов является
наличие требования об установлении ответственности за междуна-
родное преступление в национальном праве в целях получения госу-
дарством собственной юрисдикции в отношении преступника.

	Так, например, в ст. 5 Конвенции о борьбе с незаконными акта-
        ми, направленными против безопасности гражданской авиации от
        23 сентября 1971 г., указано, что «каждое Договаривающееся Го-
        сударство принимает такие меры, какие могут оказаться необходи-
        мыми, чтобы установить свою юрисдикцию над преступлением...»

	В число этих мер входит в первую очередь установление преступ-
ности определенного в международном акте деяния во внутригосу-
дарственном законе. Расширенную возможность опосредованного
применения норм международного уголовного права предусмотрел
и Римский Статут (вспомним еще раз — Суд «дополняет националь-
ные органы уголовной юстиции»).
	В соответствии с преамбулой Римского Статута «обязанностью
каждого государства является осуществление его уголовной юрис-

	1Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 12. С. 2.

дикции над лицами, несущими ответственность за совершение меж-
дународных преступлений». Многие национальные уголовные за-
коны содержат положения о том, что уголовное право применяется
в строгом соответствии с самим уголовным законом (например, это
следует из смысла ч. 1 ст. 1 УК России).
	Характер и последствия изменения национального уголовно-
го законодательства под воздействием международного уголовного
права будет рассмотрен в 1У-й главе, а сейчас отметим следующее.
	Национальный суд, как правило, применяет норму национально-
го уголовного права. При этом квалификация содеянного и назначе-
ние наказания также происходят в соответствии с требованиями вну-
треннего уголовного права. Универсальным для такого применения
нормы внутригосударственного права является ее соответствие меж-
дународному уголовному праву.
	Если она (норма национального закона) не соответствует или
прямо противоречит международной, то должна применяться по-
следняя. Это прямо следует из положения о приоритете международ-
ного права над внутренним.
	Другое дело, что вводимая или изменяемая, в соответствии с меж-
дународным обязательством, уголовно-правовая норма изначально
не должна противоречить положениям международного акта. Одна-
ко этот вопрос относится к компетенции законодателя.
	Опосредованное применение норм международного уголовно-
го права характерно для большинства государств, в том числе и для
России. Остается только сожалеть, что отечественное уголовное за-
конодательство не предусмотрело возможности применения между-
народной нормы напрямую при отсутствии «аналога» в УК РФ или
несоответствии последнего международному предписанию.
	Как известно, УК России основан на «общепризнанных прин-
ципах и нормах международного права», а единственным источни-
ком уголовного права признается только текст самого УК РФ (два
этих положения, содержащиеся в одной статье УК РФ, даже между
собой находятся в некотором противоречии).
	Получается, что законного механизма разрешения коллизии
между уголовным законом России и международным актом, имею-
щим силу для РФ, попросту нет. А он должен быть — хотя бы в силу
конституционного правила о приоритетном действии международ-
ной нормы.

	Исходя из изложенного, считаем, что ст. 1 УК России необходи-
мо дополнить частью третьей следующего содержания:

	«Если международным договором Российской Федерации
        установлены иные правила, чем предусмотренные настоя-
        щим Кодексом, то применяются правила международного
        договора».


	Заметим, что новейшее отраслевое законодательство разрешает
возможную коллизию между национальным нормативным актом и
международным правом именно таким образом.
	Примечательно, что и международный правоприменитель может
применить норму международного уголовного права опосредованно,
т.е. через национальный закон.
	Например, Уголовно-процессуальный кодекс РФ 2001 г. в ч. 3
ст.1 прямо предусмотрел, что «если международным договором Рос-
сийской Федерации установлены иные правила, чем предусмотрен-
ные настоящим Кодексом, то применяются правила международно-
го договора». И это несмотря на то, что в ч.1 этой же статьи указа-
но, что порядок уголовного судопроизводства на территории России
«устанавливается» только УПК РФ.
	Такая возможность предусмотрена в п. «с» ч. 1 ст. 21 Римского
Статута: «Суд применяет национальные законы государств, которые
при обычных условиях осуществляли бы юрисдикцию в отношении
данного преступления». Опосредованное применение международ-
ным судом нормы международного уголовного права возможно при
соблюдении следующих условий:
	1) невозможность применения материально-правовых положе-
ний самого Статута;
	2) невозможность применения международного договора, прин-
ципов и норм международного права, включая общепризнан-
ные принципы международного права вооруженных кон-
фликтов.
	Теоретически это возможно, например, при следующей ситуации.
Государство ввело во исполнение международного договора допол-
нение (изменение) в национальный уголовный закон. При этом со-
держанием такого договора может быть изменение самого Римского
Статута. Но международный договор еще не вступил по той или иной
причине в силу. Лицо в этот момент совершило деяние, считающееся


преступлением по национальному праву, но применить к нему поло-
жения международного договора невозможно по двум причинам —
он еще не вступил в силу, а по вступлении в силу не имеет обратной
силы. Именно в этом случае международный уголовный суд может
опосредованно применить норму международного уголовного права
через непосредственное применение нормы национального уголов-
ного права, введенной (измененной) в соответствии с международ-
ным правом.

	Итак, применение международного уголовного права воз-
        можно двумя способами: непосредственно (национальный пра-
        воприменитель или международный орган применяют собствен-
        но саму норму международного уголовного права) и опосредо-
        ванно (применяется норма национального уголовного закона
        в соответствии с международным уголовным правом). В случае
        коллизии норм международного и национального уголовного
        права приоритет должен отдаваться действующей норме между-
        народного уголовного права
.