Таким образом, в государстве Солона осуществлялось сочетание
демократического и аристократического начала. Сам он об этом писал так:
"Власть даровал я народу в той мере,
в какой он нуждался,
Чести его не лишил, но и не дал ему лишних прав.
Также о тех позаботился я, кто богатством и силой
Всех превзошел, - чтобы их не опозорил никто.
Встал я меж тех и других, простерев
мощный щит свой над ними,
И запретил побеждать несправедливо других".
(Плутарх. Солон. XVIII)
Спустя два столетия Аристотель одобрит найденное Солоном решение
основного вопроса о власти в государстве. В своем капитальном труде
"Политика" великий философ древности напишет:
"... над чем собственно должна иметь верховную власть масса
свободнорожденных граждан, т.е. все те, кто и богатством не обладает и не
выдается чем-либо в своей добродетели?
С одной стороны, допускать таковых к занятию высших магистратур не
безопасно: не обладая развитым в достаточной степени чувством
справедливости, не обладая политическим смыслом, они могут поступать то
несправедливо, то ошибочно. Но, с другой стороны, рискованно и устранять их
от участия во власти: когда в государстве много лиц лишено политических
прав, когда в нем много бедняков, тогда такое государство неизбежно бывает
переполнено враждебно настроенными элементами. Остается одно - предоставить
всей этой массе участвовать в законосовещательных и судебных органах власти.
Поэтому-то и Солон, и некоторые другие законодатели указывают этой массе
определенное место в государственной организации, предоставляя ей право
принимать участие в выборе магистратов и в контролировании отчета об их
деятельности по окончании ими службы".(III, 6, 6)
Для нас критерий "богатства и силы", разумеется, неприемлем, да и лишен
смысла. Но если вернуться к исходному требованию Солона - компетентности и
достоинства тех, кому вручается власть в государстве, то политическая
концепция Солона и Аристотеля становится вполне современной.
Но вернемся к реформе Солона. В своде его законов есть и такие, где
видна забота о нравственных основах общественной жизни. Есть, например,
закон, наказующий пассивность или безразличие к судьбе общества:
"Из основных законов Солона, - пишет Плутарх, - особенно характерен и
странен закон, требующий отнятия гражданских прав у гражданина, во время
междоусобия не примкнувшего ни к той, ни к другой партии. Но Солон,
по-видимому, хочет, чтобы гражданин не относился равнодушно и безучастно к
общему делу, оградив от опасности свое состояние..." (Солон. XX)
Мне кажется, что Плутарх не совсем прав, предполагая лишь осуждение
обывательского эгоизма. И вряд ли своим законом Солон, только что погасивший
начало гражданской войны, хотел придать размах будущим вооруженным
столкновениям. Представляется другое. Знакомясь с политической жизнью и
историей многих народов, Солон, вероятно, не раз наблюдал, как кучке
заговорщиков удавалось подчинить себе целый народ только потому, что
граждане были разобщены. Каждый сомневался, не окажется ли он в одиночестве,
выступив против притеснителей. Если же, опасаясь бесчестия, они сумеют
преодолеть свою нерешительность и возьмутся за оружие, то окажутся в таком
большинстве, которое легко обратит в бегство узурпаторов.
Еще один закон разрешал любому гражданину привлечь к суду не своего
обидчика, а того, кто нанес урон другому, даже совсем постороннему человеку,
т.е. выступить на защиту любого пострадавшего. Закон призывал граждан к
взаимопомощи и сочувствию. Сам Солон, видимо, придавал большое значение духу
этого закона. Когда его спрашивали, в каком государстве жизнь устроена всего
лучше, он отвечал: "В таком, где за обижаемых не менее их самих вступаются и
наказывают обидчика люди, не задетые этим лично".(Там же, XVIII)
При заключении брака Солон запретил требовать приданое, разрешив
невесте взять с собой только три платья и несколько недорогих вещей.
"По его мысли, - пишет Плутарх, - брак не должен быть каким-то доходным
предприятием или куплей-продажей; сожительство мужа с женой должно иметь
целью рождение детей, радость, любовь".(XX)
Реформы Солона подрывали традиционную родовую организацию в Аттике, а
тем самым и власть родовой аристократии. Особенно важен был закон,
разрешавший произвольное завещание земли. Раньше земля была собственностью
рода и завещатель мог ее передать только тому, кто принадлежал к его роду.
Новый закон о завещаниях утверждал частную собственность на землю. Между
прочим, в этом законе была оговорена недействительность завещания,
составленного в состоянии болезни, принуждения или... под влиянием женщины
(!).
Солон понимал, что скудная земля Аттики не сможет прокормить растущее
население и потому будущее Афин должно быть обеспечено развитием торговли с
внешним миром. Поэтому его законы поощряли занятие ремеслами, к чему до той
поры афиняне относились с высокомерным пренебрежением. В частности,
ремесленникам-иностранцам, переселившимся в Афины со всем имуществом и
семьей, он предоставил полное афинское гражданство. Один из законов
освобождал сына ремесленника от обязанности содержать в старости своего
отца, если тот не обучил его ремеслу.
В законах Солона ничего не говорится о рабах. В ту пору их еще было
очень мало - главным образом женщины в услужении у аристократов и пастухи.
Законы Солона спускались даже до таких, казалось бы малозначащих,
бытовых подробностей, как запрещение брани и словесных оскорблений в судах,
правительственных местах и общественных процессиях. За нарушение закона был
назначен штраф в пять драхм - сумма по тем временам немалая, равная
стоимости быка. Из них три драхмы шли в пользу оскорбленного, а две -
государству. Впрочем, по сравнению с отмененными Солоном законами Драконта,
где даже мелкая кража каралась смертью (отсюда наше искаженное выражение
"драконовы законы"), наказание за брань было не слишком суровым. Плутарх так
комментирует снисходительность законодателя в этом случае:
"Нигде не сдерживать гнев - это признак человека невоспитанного и
необузданного; везде сдерживать - трудно, а для некоторых и невозможно.
Поэтому законодатель при составлении закона должен иметь в виду то, что
возможно для человека, если он хочет наказывать малое число виновных с
пользой, а не многих - без пользы".(XXI)
Стремление найти решения общественных проблем, приемлемые для
подавляющего большинства граждан и в наименьшей степени опирающиеся на
принуждение, характерно для всего законодательства Солона - в большом и
малом. Впрочем, разумеется, даже лучшие из законов не могут быть по душе
всем без исключения, и Солону, по-видимому, приходилось проявлять
определенную твердость духа. У Плутарха мы читаем по этому поводу
следующее:
"Хотя он отказался от тирании, однако во время своего правления не
проявлял особенной мягкости и слабости, не делал уступок лицам влиятельным и
в законодательной деятельности не старался угодить тем, кто его избрал. Там,
где дело обстояло вполне хорошо, он не применял врачевания и не вводил
ничего нового, из опасения, что "если в государстве перевернуть все вверх
дном, то у него не хватит сил поставить все на место" и упорядочить
наилучшим образом. Он применял лишь такие меры, которые, по его расчету,
можно было провести путем убеждения, или такие, которые при проведении их в
принудительном порядке, не должны были встретить сопротивления. По этому
поводу он сам говорит: "Я принуждение с законом сочетал!" Вот почему
впоследствии, когда его спросили, самые ли лучшие законы он дал афинянам, он
ответил: "Да, самые лучшие из тех, какие они могли принять".(XV)
Разработка всего кодекса законов заняла у Солона всего один год, пока
он был архонтом. Не сохранилось данных о какой-либо процедуре обсуждения и
принятия законов Солона. Похоже на то, что афиняне, предоставив ему
полномочия, заранее согласились полностью принять новое законодательство.
Плутарх сообщает только о том, что законы были записаны на деревянных досках
и выставлены на площади для всеобщего ознакомления. Потом народ и ареопаг
поклялись общей клятвой исполнять их, а каждый из новоизбранных архонтов
впредь приносил на площади особенный обет в том, что если он чем-нибудь
преступит эти законы, то посвятит в Дельфы золотую человеческую статую в
свой рост.
Между тем, сложив с себя обязанности архонта, Солон решил на длительное
время удалиться из Афин. Плутарх следующим образом объясняет это решение:
"После введения законов к Солону каждый день приходили люди: то
хвалили, то бранили, то советовали вставить что-либо в текст или выбросить.
Но больше всего было таких, которые обращались с вопросами, осведомлялись о
чем-нибудь, просили дополнительных объяснений о смысле каждой статьи и об ее
назначении. Солон нашел, что исполнять эти желания нет смысла, а не
исполнять значит возбуждать ненависть к себе, и вообще хотел выйти из этого
затруднительного положения и избежать недовольства и страсти сограждан к
критике. По его собственному выражению:
"Трудно в великих делах сразу же всем угодить".
Поэтому под тем предлогом, что ему как владельцу корабля надо
странствовать по свету, он попросил у афинян позволения уехать за границу на
десять лет и отплыл из Афин: он надеялся, что за это время они и к законам
привыкнут".(XXV)
Опять-таки, мне кажется, что Плутарх недооценил тонкий психологический
маневр Солона. В отсутствие законодателя его законы приобретают характер
объективной данности, тем более, что они скреплены клятвой. Если же
законодатель находится в городе, то недовольные будут просить его об
изменении законов, другие станут настаивать на их сохранении, и это может
повести к гражданской смуте. Оснований для опасения такого рода,
по-видимому, было достаточно. После отъезда Солона политическая борьба в
Афинах затихла не сразу. Был даже год, когда не удалось избрать архонтов
(отсюда слово "анархия"). Но все же законы Солона сохранили силу. В их
рамках решали афиняне свои социальные проблемы, минуя пагубную дорогу
гражданской войны. Когда спустя тридцать пять лет Писистрат хитростью и
силой сумел стать тираном в Афинах, даже он не решился отменить законы
Солона. Он не ликвидировал и созданные Солоном государственные учреждения, а
лишь постарался подчинить их своему влиянию. Солон в ту пору уже давно
вернулся и жил в Афинах. Несмотря на преклонный возраст, он бесстрашно
боролся против установления тирании друга своей молодости. Обращаясь к
афинскому народу, он писал:
"Туча рождает великую силу и снега и града,
Гром начинает во след молнии яркой греметь.
Гибнет от сильных людей государство. Единому мужу
По неразумью народ в тяжкое рабство попал.
Если возвысится слишком, потом нелегко его будет
Нам обуздать, но сейчас надо подумать о всем".
(Диоген Лаэртский, I, 49)
Выйдя на площадь, Солон призывал сограждан дать отпор тирану, а когда
увидел, что страх не позволяет афинянам последовать его призыву, то,
согласно Плутарху:
"... вернулся домой, взял оружие и встал вооруженный перед дверьми на
улице. "Я по мере сил своих, - сказал он, - защищал отечество и
законы".(Солон, XXX)
Опасаясь мести тирана, друзья советовали Солону бежать из Афин, но он
остался и в своих стихах продолжал упрекать афинян в покорности тирании.
Впрочем, Писистрат относился к Солону с почтением, и поэт закончил свои
дни мирно, до последних дней не утратив интереса к жизни. Незадолго до своей
кончины Солон говорит в одном из стихотворений:
"Стар становлюсь, но всегда многому всюду учусь".
(Там же, XXXI)
Введенная Солоном демократия современному читателю может показаться
урезанной и куцей. Большинство граждан имели право избирать, но не быть
избранными на государственные должности. Управление государством,
по-прежнему, а теперь еще и на законном основании, оставалось в руках людей
богатых и знатных. И все же скачок был огромный. Перечитайте у Гомера, как
третировали рядовых воинов герои Илиады. Или описание покорного и
безгласного народного собрания в Одиссее. А теперь эти крестьяне-воины имели
право требовать отчета у аристократов в делах управления государством, право
отказывать им в избрании, судить за злоупотребления властью. Никто не мог
стать жертвой насилия и произвола, так как находился под защитой Закона и
Суда. Наконец, все важные вопросы жизни государства, в том числе вопросы
войны и мира, не могли быть решены кем-то власть имущим за спиной народа,
без его согласия и одобрения. Это - очень много!
И все-таки... Можно ли называть демократией государственное устройство,
где власть принадлежала только богатым? И вообще, что такое демократия?
Я думаю, что дать универсальное определение демократии невозможно. Это
- понятие исторически и социально обусловленное. Вне связи с конкретной
общественной формацией оно не имеет смысла. Так что государственное
устройство, основы которого были заложены реформами Солона, я вправе
именовать демократией времен Солона или Афинской демократией VI века до н.э.
Полноты власти народ в это время еще не имеет.
Позже, в конце следующего века, он ее получит. Тогда можно будет ввести термин
"полная" или "последовательная" демократия. Или воспользоваться
дословным переводом и назвать этот период "народовластием".